– Действующий в интересах полиции, по вашей гипотезе…
– Не по моей гипотезе, а по его собственному признанию. – Браун фыркнул и продолжил с такими интонациями, которых я никогда прежде у него не слыхал: – Вся эта история о двух возможных убежищах, в результате которой Гарриет Доннингтон отправилась в Бат, – это было послание, исходящее от Саутби, но продиктованное ему Местером, Шрайком, или как там его зовут. Потому что именно таков был план полицейского заговора.
Священник опустился на садовую скамейку. В изумлении я увидел, как Браун с крайне нехарактерной для него свирепостью изо всех сил ударил кулаком по нелепо огромному набалдашнику зонтика. Но когда возникшая в сгустившихся сумерках луна проглянула сквозь крону молодого деревца, под которым он сидел, в ее свете я смог ясно рассмотреть лицо отца Брауна и убедился, что оно уже выглядит не менее умиротворенным, чем лунный свет.
– Но к чему, – спросил я, – к чему полиции весь этот переусложненный план?
– Они стремились разлучить сестер, – ответил Браун. – В этом и ключ ко всей истории.
– Ну нет, сестер так просто не разлучить, – покачал головой я.
– Вы ошибаетесь. Разлучить их оказалось гораздо проще, чем вам кажется, – возразил отец Браун, – и из этого следует… – Тут мягкая простота, звучавшая в его голосе, исчезла, и он надолго задумался.
– Так что же следует?
– Следует то, что я могу поздравить вас, – сказал он наконец.
Ненадолго вновь воцарилась тишина, и я ответил с раздражительностью, причины которой сам уяснить не мог:
– О, полагаю, теперь вы окончательно разобрались во всей этой истории!
– Нет, нет! – произнес он, наклонившись вперед и всем своим видом как бы отрицая несправедливое обвинение. – Я в замешательстве. Почему надзиратели не узнали о случившемся раньше? Почему вообще узнали? Был ли листок с сообщением зашит в подкладке одежды? Или же почерк оказался таков, что его не сумели прочесть? Я допускаю, что принцип «джентльмены чужих писем не читают» действует и в тюрьме, но уверен, что надзиратели все-таки должны были проверить его одежду! Как дошло сообщение? Наверняка все же дело в подкладке!
Его лицо излучало прямо-таки рыбье простодушие, и я смог ответить с подобающей мягкостью:
– Я действительно не понимаю, о чем вы говорите и при чем здесь подкладка тюремной робы. Но если вы хотите разобраться, как Саутби мог передать свое сообщение сестре без риска перехвата, я должен сказать, что никто не сделал бы это успешней, чем они. Брат и сестра крепко дружили еще с самого детства, и, насколько я знаю, любой из тех секретных языков, которыми часто пользуются дети, можно легко превратить в какой-нибудь шифр. И вот теперь я думаю, что…