Эта история почти не касается ни настоящего меня, ни возложенной на меня роли. Достаточно сказать, что шествие проходило ночью в большом саду при свете факелов (настолько давно все случилось), что сад был наводнен пуританами, монахами, воинами, ранними кельтскими святыми, покуривающими трубки, и элегантными джентльменами эпохи Возрождения, говорящими на кокни. Этого довольно, чтобы сказать… вернее, нет нужды говорить, что я заблудился. Я забрел в какой-то сумрачный закоулок сумрачной аллеи, где кроме как спотыкаться о веревки шатров, делать было совершенно нечего, и уже почти почувствовал себя своим прототипом и разделял его ужас перед одиночеством и ненависть к сельской жизни.
Пребывая в таком затруднительном положении, я заметил человека в белом парике, который шел по этому покинутому всеми участку лужайки; высокий, худой мужчина сутулился в своих длинных черных одеяниях, словно пикирующий орел. Когда я уже думал, что он пройдет мимо, он остановился передо мной и произнес:
– Доктор Джонсон, полагаю. А я – Пейли[30].
– Сэр, – ответил я, – прежде вы сопровождали людей к истокам христианства. Если сможете сопроводить меня туда, где начинается это проклятое место, то исполните куда более высокое и трудное предназначение.
Его костюм и образ были настолько безупречны, что на мгновение я действительно подумал, что передо мной призрак. Он оставил без внимания легкомысленность моих слов и, повернувшись спиной, затянутой в черную мантию, повел меня сквозь поросший зеленью мрак и извилистые замшелые пути, пока мы не вышли к ослепительному свету газовых ламп и веселым разряженным людям, где я смог легко посмеяться над собой.
На том, скажете вы, дело и завершилось. Разумеется, (скажете вы) я бестолковый, малодушный и умственно неполноценный субъект. Мало того что не поучаствовал в шествии, испугался темноты и принял за призрак человека, в котором при свете мог бы распознать современного джентльмена в маскарадном платье. Нет, все далеко не так. Явление этой призрачной особы было лишь вступлением к чрезвычайному происшествию, которое так никогда и не разъяснилось и которое все еще будоражит мои нервы.
Я смешался с людьми восемнадцатого века, и мы дурачились, как это бывает на костюмированном балу. Там был Берк[31] в натуральную величину и выглядевший куда лучше, чем в жизни. Был Купер[32], гораздо более крупный, чем в жизни, хотя ему следовало быть невысоким мужчиной в ночном колпаке, с кошкой под одной рукой и спаниелем под другой. Как бы то ни было, он оказался прекрасным человеком и походил скорее на Хозяина Баллантре