— Священная традиция, обязательная на официальных приемах для всех членов императорского дома, — пояснил Аррадор вполголоса.
Пока я, развернувшись, в изумлении наблюдала за «пробователем блюд», второй стюард забрал вино, поставил чистый бокал и наполнил его водой из прозрачного кувшина.
— А почему воду на отраву не проверяют? — возмутилась я.
— Потому что кувшин, как и наши бокалы, созданы из особого материала со встроенным определителем радиации, ядов и прочих вредных примесей, — сказал аль-тар. — Блюдо тоже оснащено таким датчиком, но традиции должны быть соблюдены.
Взяв свой бокал, он поднялся, и шум, сопровождавший подготовку к трапезе, затих.
Я сохраняла на лице вежливую улыбку, пока Аррадор произносил торжественную речь, в коей радовался успешному завершению миссии, вспоминал, кто чем особо отличился, благодарил иолра и экипаж.
— За нашу Стрелу! За наше триумфальное возвращение! За наши трофеи. За аль-дэй!
При последних словах его рука легла на мое плечо, и я едва удержалась, чтобы не сбросить ее с брезгливой гримасой. Трофеи! Теперь понятно, почему он меня внес в зал, как сундук с награбленным добром.
Дождавшись, когда смолкнут овации и он поднесет ко рту бокал с вином, я тихо пожелала:
— Да чтоб ты подавился!
Аль-тар поперхнулся и закашлялся.
И вдруг у меня в горле тоже запершило! Я схватила бокал с водой, отпила. И поймала внимательный и какой-то недобрый взгляд светловолосого мужика. Его коса была недлинной, такой же как у Аррадора, что, как я уже знала, говорило о малом опыте космических путешествий. Или о том, что он принес свою косу в жертву на каком-то ритуале.
Отпив глоток и успокоив першение, я обвела взглядом присутствующих. Столы были поставлены так, что никто не сидел к нам спиной, а тут еще и все подняли головы и развернулись, с сочувствием и удивлением наблюдая за приступом кашля аль-тара. Или со злорадством.
Я заметила еще пару неприятных лиц. Моя рука непроизвольно легла на ожерелье, словно оно ее притянуло, и эхо чужих эмоций стало сильнее. Эти трое определенно злорадствовали и ненавидели, осталось разобраться, кого больше — меня или Аррадора.
Адмирал поспешно поставил кубок и сел.
— Спасибо, аль-дэй, — очень тихо сказал он, промокая салфеткой капли пролитого вина. — Отлично получилось. Похоже, мы сработаемся.
— Ты о чем?
— О твоей непроизвольной провокации. Ты с легкостью проявила моих врагов и доносчиков.
— Я?
— Конечно. Твоя милое проклятие стало поводом для эмоционального всплеска, а твое ожерелье сработало как усилитель. А ведь так, действительно, проще, чем ловить недоброжелателей на зависти. Зависть они научились маскировать, а злорадство — более сильная эмоция. Эти трое останутся в дежурной команде на корабле, когда мы его покинем.