Изобиловала антоновская жизнь рассказами, легендами, но не все удалось удержать в памяти. Очень многое забылось. Вспоминаются лишь отдельные истории, да и то много приходится по нескольку раз передумывать, чтоб связать вместе. Говорили о кузнеце, продавшем душу черту. Звали его Матвей. Черт дал ему возможность обогатиться, показав клад в Царевом Кургане, только надо было обязательно в полночь рыть. Рыл всю ночь Матвей, добрался до царской усыпальницы, полной злата, серебра и драгоценных камней, да как только кузнец за них взялся, а царь как встанет во весь рост, страшный такой, да как крикнет: «Ты чего мой царский покой нарушаешь?» И земля как просыплется, как засыплет вход, так и навеки его похоронила с царем! Всю ночь тот бился внутри Кургана, да куда же такую силу земли одолеть! Там и погиб. А Курган стоит на дороге из Ростова-на-Дон у в Таганрог. Есть и станция его имени. Другая станция, Конские Раздоры, известна была тем, что в старые времена там косяки одичавших без ухода казачьих коней бегали и часто дрались так, что не дай бог, жеребцы дикие. Подступу к ним не было. Да, говорят, сначала Стенька Разин туда явился, жеребца выбрал, сумел им завладеть, а потом и Емелька Пугачев тоже сумел. Остальные, даром что казаки донские, не могли! И добавляли: «Придет туда еще один, так он всю Россию закабалит на 39 лет! Ужас будет творить на земле, храмы разорит, людей толпами убивать будет, а потом сдохнет! Когда ему станут руки крестом складывать на груди, они сами разойдутся и будут как чертовы грабли!» В этой легенде, особенно часто повторявшейся, узнал я позже предвидение большевизма. Говорили о Богородице, которая «ходит в Провода» по степи, на цветы любуется, ковыли нежными руками ласкает. И там, где ступила, трава Богородка растет сразу же за ней. К этой траве большое уважение проявляли, топтать ее не смели, ни зря вырывать либо повреждать чем-либо, ни загрязнять ее. Если кому нужно было по нужде, то смотрит наперед место, чтоб на огородку не попало. А про ковыли седые говорили так: «Был тут в стары веки Царь могучий. Остался он вдовцом на старости лет, при седой бороде, и ни одна молодая царевна за него идти не хотела, а была одна красавица в соседнем Царстве, за Кубанью, так та стала смеяться: «Да посмотри, Царь, какая борода у тебя белая! Ты мне в деды годишься! А впрочем, может, и выйду за тебя, коли трава поседеет!» Царь был добрый, набожный, в своих богов крепко верил, добро делал. И помиловал его Бог. В одну ночь весь перед в степи поседел! Тогда Царевна, что была за Кубанью, сказала: «Ну, раз так, придется выйти за старого дурака!» Выйти-то вышла, да Бог ее за нечестивые слова и наказал: родила она сына, а муж возьми да помри. А тут война. Напали злые соседи! Так Царица, как была, только сына родивши, в седло должна была садиться да идти врага отражать! Научилась она. Вечером лежит в телеге и плачет: «За что такое наказание?» А сын-то, младенец малый, и говорит: «А над моим отцом смеялась, так вот тебе и наказание от Бога!» Рассердилась она и давай младенца бить, говоря: «Еще сиську не умеешь в рот взять, а на мать такие слова дерзостные говоришь!» Младенец от того битья помер, а в ночи налетели враги и Царицу в куски разрубили».