Русские сказания (Миролюбов) - страница 32

ОСЕННИЙ НАПЕВ

Взбродила в бочке Суряница,
кружевной пеною шумя,
всплыла соломинок семья,
пузырится настой, струится.
Царица-Осень на пороге,
идут тугие времена,
Октябрь рыжеет у окна
задумчивый, степенный, строгий.
Рябины красные мониста
среди желтеющей листвы,
шумливой осени кусты
и переливы гармониста —
все об одной глухой тревоге,
о прежней радости и дне,
о золотеющей стерне
у пыльной, бархатной дороги.
Гуляет ветер за токами,
шумит последнею листвой,
проходит старый домовой
у темной клуни будяками.
В последний раз ведут русалки
на речке лунный хоровод,
и — тусклый блеск осенних вод
шумит как коло зимней прялки.
Ну что ж, выпьем первый крепкий
взбродившей Суряницы ковш!
Напиток Осени хорош!
Он пахнет вешнею сурепкой!

СКАЗ СТАРУХИ ПРО ТОТ СВЕТ

В Юрьевке, на вечерних посиделках, иной раз и до утра, и тогда они назывались по-южнорусски досветками, т. е. сидением до света, до утра, бывало, старики и старухи, кому охота была, про старовину рассказывали. Однажды старуха Марья Гулиха рассказывала: «А мы тех братьев помянем, с кем росли сами, по траве бегали зеленой, снежками кидалися, с кем в поле трудились, жита венили, а с кем прощалися до Яра Красного. А мы тех сестер помянем, с кем росли вместе, кукол нянчили, вместе играли, карагоды водили, а с кем старились, распрощались до Яра Ясного. А мы отцов, братьев помянем, кого слушались, с кем в поле работали, овнов стерегли, жита венили, а с кем прощались до Яра Цветущего.

А мы Дедов помянем, что нам жизнь дали, а на нас радуются в Ирию Красном. А мы Чуров, Пращуров помянемо, что родителями Прадам были, а их обрадуемо песнью веселой, а к нашему Колу призовем. Идите, Чуры, Пращуры, идите, Прады, Прабы наши, идите до Кола садитесь, а с нами брашна отведайте. А первый рог наш бражки пьяной Земле-Бабе, чтоб лучше родила, чтоб жита плодила, ячменя, пшеницы, всякой пашницы. А тый рог лиймо до Земь, да пье она до пьяна, а и нам-бо урожай несе. А другой рог Праду нашему, Снопу, Дубу Христу-Богу…»

Здесь, как и во многих других случаях, образ Снопа-Дуба-Прада тот же, что и у ведийцев: «стрела, летящая ввысь, а за ней кони, запряженные в телегу». Стрела — молитва, а кони — слова и телега — обряд. Если старуха и говорит: «Сноп-Дуб-Христос-Бог», так только для лучшего понимания выражения: «Сноп-Дуб», ибо эти слова значили образ Бога-Отца, идущий еще из времен языческих. Последнее значение — древнейшее, и чтоб таковое не забылось, старуха прибавила: «Христос-Бог». Все же содержание ее сказа — Тот Свет, воспоминание о родичах, давно ушедших и слившихся с Богом. Связь живых, однако, с мертвыми не прерывается, хотя они и ушли в Ирий Красный. Они оттуда могут приходить, чтоб сесть за стол с живыми и выпить чару бражки. Но так как славяне считались Дажьбовыми Внуками, в этих словах старухи есть попытка сделать Христа Прадом русских, Отцом христиан, что явно противоречит христианскому воззрению на Христа, являющегося Сыном Божьим. Бог-Отец, Бог Саваоф — Первое Лицо Троицы, и просьбы такого рода должны идти к Нему, как следует из молитвы Господней. Сын Божий тоже внимает молитве, но Он не Отец, а Бог-Отец, является и Его Отцом. Из этого видно, что Марья Гулиха прикрывала языческое содержание своего сказа христианским для лучшего понимания. Из ее же слов видно, что мертвые приходят к живым из Ирия по их зову, садятся за брашна и пьют с ними бражку. Таким образом, Тот Свет является продолжением Этого Света и между нами нет непреодолимой грани.