Василиса села. Собственные мысли ей не нравились, и она отогнала их подальше. Вымокшая одежда уже начала остывать, позволяя холоду пробраться к телу. Пора возвращаться.
Финист раскачивался на стуле, забросив ноги на стол, потягивал из кружки эль и читал книгу. Василиса на его манер ввалилась в комнату без стука и швырнула окровавленный мешок с головой огра на пол.
Чародейка огляделась. Комната мало отличалась от той, где жила она, разве что кровать была больше, а на каминной полке в ряд стояли всякие безделушки: фигурка голой женщины, хрустальная шкатулка, уродливая ваза и подсвечник с тремя оплывшими свечами.
Финист брезгливо обвёл взглядом мешок. Чародейка подошла к столу и протянула руку.
– Моя оплата.
Финист перевёл взгляд на неё. Медленно, снизу вверх.
– Смотрю, ты хорошо повеселилась, красавица.
Его интерес забрался Василисе под одежду, согревая замёрзшее тело. Она поморщилась и мотнула головой, стряхивая с себя его чувства.
– И меч пригодился. – Финист поднялся с места, провёл пальцами по кожаному поясу на бёдрах Василисы. Щёлкнула пряжка, и меч вместе с поясом упал на пол. – В следующий раз лучше протирай его от крови.
– Я запомню, – хрипло ответила Василиса, отстраняясь.
Финист не удержал её, только продолжил жадно изучать взглядом, и Василиса никак не могла понять причину, а потому не могла заставить себя уйти.
– Тебе нравится, что я вся в крови? – Чародейка постаралась разглядеть что-то в ворохе его чувств.
– Нет, – ответил он. И Василиса тут же поняла, что он соврал. А Финист понял, что поняла она.
Стыд, желание, восхищение, страх быть пойманным и облегчение от того, что его наконец поймали. Василиса выдохнула, от чувств Финиста кружилась голова, а тело, желая угодить хозяину, против воли откликалось на его желания.
«Нужно уходить. Уходи. Уходи! Беги! Пожалуйста, беги!»
Финист провёл пальцами по щеке Василисы, шершавой от засохшей крови. И Василиса задрожала, готовая распластаться у него в ногах и полностью отдаться его воле.
– Ты обещал ни к чему меня не принуждать, – с трудом проговорила она, больше не понимая, где заканчиваются её чувства и начинаются чувства Финиста. И не понимая, когда она начала желать его прикосновений, его поцелуев, его тела. Она только хотела, чтобы это скорее прекратилось.
– А я ничего и не делаю, – прошептал Финист. – Это всё ты.
На его губах остался сладкий привкус эля, а на её – горький привкус крови. И Василиса не знала, что будоражило её больше. Не было ни одной мысли, на которой она могла бы сосредоточиться, за которую могла бы ухватиться, чтобы остаться собой, чтобы не раствориться и не исчезнуть в Финисте, не стать его частью, чтобы не стать безраздельно его, и только его. Но одновременно именно этого она и желала. Только этого и хотела. И это сводило её с ума.