– Осторожно, в Вольском Царстве за такие слова рубят головы.
– Я лишь говорю, что в самом Чернобоге нет ни зла, ни добра, как и в его свободе. – Лель отложил нож и повернулся к Атли. – Наши боги карают тех, кто поступает не так, как им угодно, тех, кто нарушает правила. Чернобог лишь сказал, что наказания не будет.
– И чернокнижники тут же взяли в руки мечи, – хмыкнул Атли. – В свободе нет ничего хорошего. Она развращает и разрушает. Знаешь, кто ещё живёт свободно? Нечисть, с которой мы с тобой боремся. Делает что хочет и берёт что хочет и когда хочет. Нечисть слушает лишь собственный голод.
Лель присел на краешек стола и скрестил на груди руки. Солнце заиграло на его волосах.
– Они простые животные. Из разумной же нечисти многие выбирают жить мирно. Упыри и мавки – наши соседи, которые не хотят никому причинять вреда.
– Именно потому, – Атли сел, – что они боятся наказания. Именно потому, что правила сдерживают их.
– Думаешь, не будь наготове гвардейских мечей, они бы принялись убивать?
– Конечно!
Лель вздохнул и взглянул на Атли, казалось, немного разочарованно, словно тот не сумел оправдать его ожиданий, или же Лель просто глубоко сожалел о чём-то, известном лишь ему одному.
– Свобода бывает разной, Атли, но свобода – это всегда выбор. И если этот выбор сделан по доброй воле, если он не ограничен правилами, страхом, чьей-то железной рукой, если выбор сделан из любви, то он честнее и ценнее. Ты не убиваешь ближнего потому, что не желаешь убивать его, или потому, что боишься наказания?
– Не так важно, что ведёт меня, важно, что я в итоге делаю или не делаю. И если страх наказания остановит кого-то от убийства, то этого уже достаточно.
– А в любви? – спросил Лель, не глядя на Атли. Он наблюдал за тем, как Мила катается на спине, нежась в солнечных лучах. – Ты бы хотел, чтобы тебя любили по доброй воле?
– А это тут при чём? – бросил Атли, наверное, чуть резче и грубее, чем требовалось.
– Как же. – Лель поднял глаза, и от этого пронизывающего взгляда у Атли по спине побежали мурашки. – Ты боишься, что если отпустишь любовь, то она тут же покинет тебя. Если не держать её изо всех сил, то она выскользнет из пальцев, потому что станет свободна. Потому что ты больше не сможешь её контролировать. Ты против свободы, Атли, не потому, что веришь в силу ограничений, а потому, что свободу ты просто не можешь себе позволить.
– Глупости! – Атли вскочил на ноги и рванул ворот кафтана, который вдруг туго обхватил горло, мешая дышать. Нитки затрещали, но выдержали, пуговицы выскользнули из петель, но дышать легче не стало. – Ты ничего обо мне не знаешь!