– Прости. Да, ты прав. Мне нужен отдых. – Он откинулся на подушки и закрыл глаза. – Я будто бы сам не свой. Всё валится из рук и… я будто постоянно бегу куда-то, ото всех и от самого себя – не знаю. Делаю больно людям, хотя не хочу того. Вот и тебя обидел.
– Меня ты не обидел. – Лель подошёл к окну и приоткрыл створку, впуская в комнату свежий морозный воздух. Выбившиеся из косы пряди тут же затрепетали. – Но если ты хочешь отыскать путь к себе, то лучше всего для начала позаботиться о теле и начать по ночам спать.
Атли ухмыльнулся. Это была не обычная дежурная улыбка, а кривая, почти что злая ухмылка, свойственная скорее Кирши, чем ему.
– Если этот путь вообще существует. Пока что я только знаю, каким точно не хочу быть. – Он посмотрел на Леля из-под полуприкрытых век.
Лель обернулся и отбросил косу за спину:
– А знаешь, что нужно сделать после того, как ты хорошенько выспишься?
– Что же?
Лель улыбнулся:
– Перестать бежать.
16
Василиск не знает добрых дел
Мужики, которых, как оказалось, звали Стюр, Угги и Кнут, оттащили Василису на второй этаж таверны, в небольшую комнату под крышей, бросили на пол и вышли. У одной стены стояли узкая кровать, маленький столик и стул. У другой – растопленный камин и деревянная бадья.
Василиса так и лежала на полу, совершенно обессиленная и опустошённая, не в силах даже подползти поближе к огню, чтобы согреться.
Через какое-то время в комнату вошли две служанки и, кажется, не обратили никакого внимания на распластавшуюся на полу чародейку. Одна положила на кровать чистую одежду, другая вылила в бадью ведро воды. Спустя десять или пятнадцать вёдер бадья наполнилась и запарила. Служанка положила на стол мыло, несколько тряпиц, полотенце и вышла из комнаты.
Поторговавшись с собой несколько минут, Василиса всё же села и стащила с себя рубашку. Завалившись на спину, стянула штаны и нижнее бельё. Клубок Морены выпал из кармана, покатился по полу, стукнулся о ножку стола и замер. Василиса проводила его взглядом, полежала немного, стараясь отдышаться. Клятва потребовала от неё магии, которой не было в опустевшем резерве, и новое тело, ещё не привыкшее к подобному обращению, начинало задыхаться и слабеть от любого движения. Это лишний раз напоминало Василисе о том, что она украла. Тело Светланы хоть и казалось на первый взгляд её собственным, на деле было другим – более худым, нежным, хрупким. Оно не знало, что такое магия, и быстро уставало, чаще просило есть и спать. Это было не её тело. Об этом говорили ощущения и каждый раз напоминало зеркало, когда Василиса смотрела на волосы, которые Светлана красила в тёмный, почти чёрный цвет. Интересно, когда-нибудь это изменится? Почувствует ли Василиса себя собой в полной мере? Когда это случится? Когда последняя краска сойдёт с чужих волос? Когда мышцы снова обретут силу? Когда вернётся контроль над чарами? Василиса не знала, и это незнание причиняло ей почти физическую боль.