Из моих записок (если бы они у меня были):
• Опишите пятью словами свои отношения с Элизабет Финч. «Она была моей советодательной молнией».
Я снял с полки ее экземпляр «Золотой легенды». Перечел место про святую Урсулу и стал перелистывать страницы, выискивая ее карандашные пометки. Линия, галочка, крестик – вот ее единственный комментарий. Обыкновенно они касались нормальных реакций обычных людей, которые не были центральными фигурами этого длинного перечня мученичеств. Вот, например, случай двоих знатных братьев из Нарбонны, стремящихся к мученической кончине. Вот как их мать, уже готовая к потере, упрекает сыновей:
Новый способ умирать придумали люди: они сами приглашают палача, чтобы тот их казнил, они стремятся жить, чтобы умереть, они призывают смерть, чтобы та пришла к ним поскорее. Новая скорбь, новая беда, когда по своей воле юноши покидают родных и оставляют родителей доживать свой век в горькой старости!
Когда к мольбам матери присоединяются их престарелый отец и жены, решительность молодых людей начинает ослабевать. Между тем на сцене появляется будущий святой Себастьян, чтобы укрепить дух братьев, совершить чудо и воздать хвалу мученической смерти. Его слова, подчеркнутые Э. Ф. двойной карандашной чертой, – это порицание жизни и утверждение смерти: «Ведь от начал мира эта жизнь обманывает наши надежды и не оправдывает наших ожиданий, смеется над нашими планами и ничего не обещает твердо, ибо мы должны понять, что все вокруг призрачно и тщетно». Лучшее решение – уйти из жизни как можно раньше, и два брата, еще больше утвердившиеся в своей вере, были привязаны к столбу и пронзены копьями.
Но эти две смерти всего лишь предвозвестницы смерти Себастьяна. Как лучшие из мучеников, он переживает несколько попыток убить его. Одно из самых известных предсмертий – когда император Диоклетиан велел привязать его к дереву и использовать в качестве мишени для стрельбы из лука: «По приказу императора воины пронзили Себастьяна столькими стрелами, что мученик стал подобен ежу»… (Ага, подумал я, вспомнив о записках Э. Ф., – вот ее галочка на полях.) «Затем, решив, что тот умер, стражники ушли». Эта сцена известна по многочисленным картинам, и я всегда думал – как и Диоклетиановы лучники, – что стрелы и были причиной его смерти. На самом деле святой Себастьян пережил это превращение в ежа, а мученический венец обрел в результате избиения дубинами до смерти, после чего тело его бросили в клоаку. Но художники правильно поступали, что иллюстрировали более ранний фрагмент жития. Я вспомнил слова Э. Ф.: «Один из секретов успеха христианства в том, что нанимать нужно только самых лучших кинематографистов».