– Клянусь честью, Ватсон! – произнес Холмс слабым голосом. – Приношу вам благодарность – и вместе с ней мои извинения. Такой эксперимент был недопустим даже для меня одного – а для друга так и вдвойне. Искренне в этом раскаиваюсь.
– Вы же знаете, – взволнованно заговорил я, поскольку это был первый случай, когда Холмс раскрыл мне свое сердце, – вы же знаете, что возможность помогать вам – для меня величайшая радость и привилегия.
Холмс тотчас же перешел на свой обычный тон – отчасти ироничный, отчасти цинический.
– Свихнуться, мой дорогой Ватсон, было бы излишеством, – откликнулся он. – Добросовестный наблюдатель, несомненно, объявил бы нас спятившими с ума еще до того, как мы решились на этот дикий опыт. Признаюсь, я вообразить не мог, что эффект окажется столь внезапным и убийственным. – Холмс ринулся в коттедж и, вернувшись с горевшей лампой, которую держал в вытянутых руках, швырнул ее в заросли ежевики. – Нужно подождать, пока комната проветрится. Полагаю, Ватсон, у вас теперь не осталось и тени сомнения в том, как были подстроены эти трагедии?
– Сомнений ни малейших.
– Дело, однако, по-прежнему столь же непонятно, как и раньше. Давайте пройдем в беседку и обсудим что да как. Эта зловредная смесь, кажется, до сих пор стоит у меня в горле. Думаю, мы должны признать, что все улики указывают на самого Мортимера Трегенниса: он виновник первой трагедии, хотя во второй сам сделался жертвой. Необходимо прежде всего вспомнить о семейной ссоре, закончившейся примирением. Насколько острой была эта ссора и насколько неискренним примирение, нам неизвестно. Я бы не сказал, что Мортимер Трегеннис – с его лисьей физиономией и глазами-буравчиками за стеклами очков – человек, готовый прощать. Далее, если помните, идея о незнакомце в саду, которая ненадолго отвлекла нас от истинной причины трагедии, принадлежала именно ему. У него был мотив, чтобы пустить нас по ложному следу. Наконец, если не он бросил это вещество в камин, покидая дом, то кто еще мог это сделать? Трагедия разыгралась сразу же после его ухода. Если бы появился какой-то гость, игроки в карты непременно встали бы из-за стола. Кроме того, в тихом Корнуолле визиты после десяти вечера никто не наносит. Итак, мы можем принять, что все улики указывают на Мортимера Трегенниса как на преступника.
– Тогда, выходит, он покончил с собой!
– Да, Ватсон, на первый взгляд это не кажется невероятным. Человека, обременившего душу убийством родственников, раскаяние вполне могло побудить к самоубийству. Имеются, однако, убедительные аргументы против этой версии. К счастью, в Англии есть один человек, знающий об этом решительно все, и благодаря принятым мною мерам мы услышим нынче обо всей подоплеке из его собственных уст. Ага! Он явился немного раньше. Будьте добры, подойдите сюда, доктор Леон Стерндейл. Мы проводили химический опыт, который сделал нашу комнатку непригодной для приема столь видного гостя.