Однажды, всего лишь пару недель назад, Мортимер явился ко мне в коттедж, и я показал ему кое-какие африканские редкости. Среди прочих достал и этот порошок, рассказал о его удивительных свойствах: как он стимулирует мозговые центры, управляющие страхом, и как либо смерть, либо безумие настигают несчастного туземца, подвергнутого испытанию жрецом его племени. Упомянул также, что европейская наука бессильна обнаружить следы этого наркотика. Каким образом Мортимер завладел этим порошком, непонятно: я не покидал комнаты, но нет сомнения, что он улучил минуту, когда я рылся в шкафчиках и доставал коробки. Помню, как он забрасывал меня вопросами о дозе вещества и времени, необходимом для его действия, но мне и в голову не могло прийти, что эти сведения понадобятся ему на практике.
Впрочем, об этом визите я и думать забыл, пока не получил в Плимуте телеграмму от викария. Злоумышленник посчитал, что, прежде чем новость до меня дойдет, я буду далеко в море и на целые годы затеряюсь в Африке. Однако я тотчас же вернулся. Разумеется, вслушиваясь в подробности происшедшего, я не мог сомневаться, что в ход был пущен мой яд. К вам я явился в надежде, что вы нашли какое-то иное объяснение, но иного быть не могло. Я был убежден, что убийца – Мортимер Трегеннис; преступление он совершил ради денег, предполагая, вероятно, что, если всех его родственников постигнет безумие, он станет единственным опекуном их общей собственности. Применив ногу дьявола, двоих он лишил разума и умертвил свою сестру Бренду – единственное существо на свете, которое я любил, а она любила меня. Мортимер совершил преступление, каким же должно быть его наказание?
Воззвать к закону – но откуда мне взять доказательства? Я знал подоплеку драмы, но разве деревенщины, которые сидят в жюри присяжных, поверят столь фантастической истории? Возможно, да, а возможно – и нет. Промашки я не мог себе позволить. Душа моя требовала мести. Я уже сказал вам, мистер Холмс, что провел большую часть своей жизни вне действия закона и приучился сам его вершить. Так произошло и теперь. Я твердо решил, что Мортимер должен разделить ту же участь, какую он уготовил для своих родичей. Иначе я расправился бы с ним собственными руками. Во всей Англии не найти человека, который дорожит своей жизнью меньше, чем я сейчас.
Итак, я рассказал вам все. Остальное вы поведали мне сами. В самом деле, после бессонной ночи я спозаранку покинул свой коттедж. Я предвидел, что Мортимера разбудить будет трудно, поэтому прихватил с собой горсть гравия из кучи, о которой вы упомянули, и швырнул ее в окно. Мортимер сошел вниз и впустил меня в дом через окно гостиной. Я предъявил ему свои обвинения. Сказал, что стою перед ним и как судья, и как палач. Негодяй рухнул в кресло, оцепенев при виде моего револьвера. Я зажег лампу, всыпал в нее порошок и встал снаружи дома у окна, готовый выполнить свою угрозу и застрелить преступника, если он попытается выскочить из комнаты. Через пять минут он умер. Боже! Как ужасно он умирал! Но сердце у меня было тверже кремня: он испытал ровно то же, что и моя невинная голубка. Вот и вся моя история, мистер Холмс. Если вы когда-то любили, возможно, вы поступили бы точно так же. Во всяком случае, я в вашей власти. Можете предпринять любые меры. Как я уже сказал, на свете нет человека, который страшился бы смерти меньше меня.