Примечательный человек этот фон Борк: вряд ли из преданных кайзеру агентов найдется ему ровня. Поначалу именно своим талантам он был обязан тем, что ему вверили «английскую миссию» как наиболее ответственную, но с тех пор его дарования становились все более и более очевидными для полудюжины посвященных в суть дела. В число этих посвященных входил и теперешний его собеседник – барон фон Херлинг, главный секретарь дипломатического представительства; его огромный, в сто лошадиных сил, «бенц» загородил сельский проулок в ожидании минуты, когда понадобится умчать владельца обратно в Лондон.
– Все движется быстро и по расписанию. Судя по развитию событий, вы, вероятно, отбудете в Берлин до конца недели, – произнес секретарь. – И прием, который вам окажут, мой дорогой фон Борк, вас, полагаю, удивит. Я знаю, как высоко ценят на самом верху вашу деятельность здесь, в Англии.
Секретарь – рослый, плотно сложенный, раздавшийся в ширину, – говорил медленно, внушительным тоном, что в основном и способствовало его политической карьере.
Фон Борк презрительно рассмеялся:
– Втереть очки этим англичашкам немудрено. Народец бесхитростный, податливый – просто на редкость.
– Право, не знаю, – раздумчиво отозвался секретарь. – Они блюдут неочевидные границы, и следует научиться эти рамки не преступать. На вид они простодушны, однако на это простодушие иностранцы и ловятся. Поначалу кажется: готовы на любые уступки, но потом внезапно натыкаешься на полную непреклонность и понимаешь, что черта проведена бесповоротно, остается только мириться с данностью. У этих островитян, к примеру, принято чтить условности, которые никак нельзя обойти.
– Вы имеете в виду «быть в хорошей форме», «соблюдать правила игры» и все такое прочее? – Фон Борк страдальчески вздохнул.
– Да, британские предрассудки и условности в самых затейливых проявлениях. Сошлюсь на один из собственных самых ужасных провалов: я могу позволить себе говорить о своих осечках, поскольку вы вполне осведомлены о моей работе и способны оценить успехи. Произошло это во время моего первого приезда сюда. Меня пригласили провести уик-энд в загородном доме одного министра. Разговоры велись чрезвычайно неосторожные.
Фон Борк кивнул и коротко заметил:
– Я там был.
– Именно. Так вот, я, разумеется, направил резюме беседы в Берлин. К несчастью, в подобного рода делах наш дражайший канцлер порой ведет себя довольно неуклюже: из его случайной обмолвки стало ясно, что ему известно о тех беседах. След, разумеется, привел ко мне. Вам трудно представить, во что это для меня обошлось. Доброжелательности наших британских хозяев как не бывало, можете мне поверить. Мне потребовалось два года, чтобы хоть как-то это загладить. Но вы, изображая спортсмена…