Наш бородатый друг из отеля «Лэнгем» заходил к нам трижды, чтобы узнать новости, а в третий раз – спустя час после того, как поступило последнее сообщение. На его громадном теле одежда висела как на вешалке. Казалось, тревога пожирает его изнутри.
– Дайте мне хоть какое-нибудь задание! – жалобно твердил он.
Наконец-то Холмс мог исполнить его просьбу.
– Он начал закладывать драгоценности. Теперь он от нас не уйдет.
– Не означает ли это, что с леди Франсес случилось какое-то несчастье?
Холмс мрачно покачал головой:
– Если они до сих пор держат свою пленницу в заточении, ясно, что освободить ее они могут только ценой собственного краха. Мы должны готовиться к худшему.
– Что я могу предпринять?
– Им знакома ваша внешность?
– Нет.
– Возможно, Шлессингер обратится далее в другой ломбард. В этом случае мы должны начинать заново. Впрочем, ему назначили хорошую цену и не задали никаких вопросов, поэтому если он нуждается в наличности, то надо полагать, вернется к Бевингтону. Я передам им через вас записку, и они разрешат вам устроить в лавке слежку. Если Шлессингер туда явится, неотступно следуйте за ним. Но с величайшей осторожностью, а главное – без малейшего насилия. Полагаюсь на ваше честное слово, что вы не предпримете ни единого шага без моего ведома и согласия.
Два дня от достопочтенного Филипа Грина (должен упомянуть, что он был сыном прославленного адмирала, который командовал флотом в Азовском море во время Крымской войны) не поступало никаких известий. На третий день вечером он ворвался в нашу гостиную, дрожа от возбуждения каждым мускулом своей внушительной фигуры.
– Попался! Попался! – восклицал он.
Слова от волнения он выпаливал бессвязно. Холмс постарался его успокоить и усадил в кресло.
– Что ж, давайте, расскажите все по порядку.
– Она появилась всего час назад. На этот раз пришла жена, принесла подвеску – в пару к предыдущей. Высокая, бледнолицая женщина с хитрющими глазами.
– Та самая леди, – заметил Холмс.
– По выходе из конторы я последовал за ней. Она пошла по Кеннингтон-роуд, я не отставал. Затем она вошла в одну из лавок. Мистер Холмс, это была лавка гробовщика.
Мой компаньон вздрогнул.
– Дальше? – спросил он дрожащим голосом, который выдавал пылкую натуру, упрятанную под холодной, бесстрастной маской.
– Она обратилась к женщине, стоявшей за прилавком. Я вошел следом и услышал ее слова: «Слишком долго» – или что-то в этом роде. Женщина начала извиняться: «Он был бы уже готов, но размер необычный, поэтому времени на работу потребовалось больше». Тут обе замолчали и оглянулись на меня. Мне пришлось задать какой-то вопрос и удалиться.