Наклонив голову, Гонсалес застыл в ожидании и вновь услышал тот же звук. Он последовал сразу же за долгим всхлипом ветра, который должен был бы заглушить его, – отчетливый скрип. Затем семь раз скрипнули ступеньки – скорее всего, под ногами второго человека. Леон взял в руки халат и набросил на себя, одновременно нащупал босыми ногами домашние тапочки, выскользнул на лестничную площадку и включил свет.
На площадке застыл какой-то человек, повернув к Леону желтое небритое лицо, на котором читались страх, удивление и ненависть.
– Держите руку подальше от кармана, или я выстрелю вам в живот, – спокойно обратился к нему Леон. – И тогда умирать вы будете целых четыре дня и пожалеете о каждой их минуте.
Второй грабитель, застигнутый врасплох на середине лестничного пролета, замер на месте, парализованный страхом. Он был стройным и невысоким. Леон повел в его сторону стволом своего «браунинга», и тщедушная фигурка, обессиленно привалившись к стене, пронзительно вскрикнула.
Леон улыбнулся. Давненько ему не приходилось иметь дела с женщинами-взломщиками.
– Поворачивайтесь вдвоем и спускайтесь вниз, – скомандовал он. – Не пытайтесь бежать – это станет для вас роковой ошибкой.
Незваные гости повиновались, мужчина – угрюмо, а девушка, как подозревал Леон, – с дрожью в коленях.
Вскоре они оказались на первом этаже.
– Налево, – скомандовал Леон.
Он вдруг быстро шагнул к мужчине, упер тому в спину дуло своего «браунинга» и сунул руку в карман его куртки. Вынув оттуда короткоствольный револьвер, преспокойно опустил его в карман своего халата.
– А теперь шагайте через порог – выключатель слева, поверните его. – Войдя вслед за ними в небольшую гостиную, Леон закрыл за собой дверь. – Присаживайтесь.
Мужчину он разгадал сразу – типичный уголовник; неправильные черты землистого лица; недалекое создание, посвящающее недолгие периоды пребывания на свободе тому, чтобы заработать новый тюремный срок.
Его спутница до сих пор не проронила ни слова, и Леон, не услышав ее голоса, затруднялся отнести ее к какой-либо категории.
– Мне очень жаль, это я во всем виновата.
Итак, она заговорила, дав Леону пищу для размышлений.
Это был голос образованной женщины – такие голоса можно услышать на Бонд-стрит, где подобные дамы отдают распоряжение шоферу ехать к отелю «Ритц».
Она казалась красивой; впрочем, для Леона не существовало некрасивых женщин; его щедрая душа была распахнута для них настежь. Темные глаза, изящные дуги бровей, довольно густых, алые губки. Нервно сплетенные пальцы были белыми, правильной формы, но, пожалуй, чересчур наманикюренными. На одном из них виднелась красная полоса в том месте, где раньше было кольцо.