– Я пойду с вами, точно вам говорю!
В тот момент я вознесла жаркую благодарность Господу за то, что Он заставил бедного брошенного мальчугана открыть свое сердце и довериться мне, и не устаю и по сей день славить Его!
Укутав бедняжку в мою старую накидку, я на руках отнесла его на другую сторону улицы. Пегги от изумления лишилась дара речи, увидев, как я, совершенно запыхавшись, поднимаюсь по лестнице, а из свертка у меня под мышкой торчат чьи-то ноги; она расплакалась, едва только узрела мальчугана, как и подобает сентиментальной женщине, коей всегда была, и все еще утирала слезы, когда он наконец заснул на кровати Троттла, а я сама подоткнула ему одеяло.
– Троттл, дорогой мой, благослови вас Господь, – сказала я и поцеловала ему руку, пока он не сводил глаз с малыша. – Благодаря вам этот брошенный всеми ребенок обрел свое нынешнее убежище, что непременно зачтется вам на Страшном суде.
На это Троттл ответил, что я – его любимая хозяйка, после чего поспешил к открытому окну на лестничной площадке, высунул голову наружу и добрых четверть часа смотрел куда-то в переулок.
Тем вечером, пока я сидела и думала о бедном малыше, вспоминая других и понимая, что в преддверии Рождества одних воспоминаний мало, мне в голову вдруг пришла одна идея; я, кстати, сумела ее реализовать, и она сделала меня счастливейшей женщиной на свете.
– Душеприказчик намерен продать этот Дом, Троттл? – осведомилась я.
– Вне всякого сомнения, мадам, если только найдет на него покупателя.
– В таком случае я покупаю его.
Мне нередко приходилось видеть Троттла довольным; но еще никогда я не видела его настолько завороженным, как в тот момент, когда призналась ему в том, что задумала тогда.
Короче говоря – а ведь старухи вроде меня коротко говорить не умеют, разве что по велению высших сил! – я купила Дом. В жилах миссис Бейн, как оказалось, все-таки течет кровь ее отца; она пренебрегла прощением и щедрым восполнением ущерба, предложенным ей, и отреклась от мальчика; но я была готова к этому и лишь полюбила его еще сильнее за то, что, кроме меня, о нем больше некому заботиться в этом мире.
Я чувствую себя сейчас чрезвычайно довольной, меня охватывает смятение, мысли путаются, я перескакиваю с одного на другое. Словом, я купила Дом, распорядилась перестроить его сверху донизу и превратила в детскую лечебницу.
Не будем говорить о том, какой ценой мой маленький приемный сынок познакомился с видами и звуками улицы, столь знакомыми другим детям и такими чужими для него; не будем говорить, как ему удалось стать симпатичным, раскованным, любящим и общительным ребенком и как он обрел книжки, игрушки и товарищей по играм… Когда я пишу эти строки, то время от времени поглядываю на больницу на другой стороне улицы, и вот мой дорогой малыш (который отправился туда поиграть) кивает мне из одного некогда славного окошка, и его круглое личико буквально светится от восторга на фоне жилетки Троттла в тот момент, когда старый слуга поднимает моего любимца, чтобы он помахал «бабушке» ручкой.