— У тебя просто нет выбора сынок. Ты рассказал мне много историй о императоре. Но за ненавистью и злобой императора, я увидел ещё и веру. Где твоя вера Олаг? Где твой Бог?
— Я вернусь! — Олег решительно взял кинжал — Вернусь с его шкурой будь она проклята. Жди меня!
И Олег пошёл прямо на зверя. Исчезло всё вокруг: скалы, фыркающие кони, пронзительно голубое небо. На всей огромной, древней земле остались только Олег и серебристый зверь из породы кошачьих. Кроме этих янтарных глаз и пушистой шкуры, человек не видел больше ничего. Не видел, как успокоились кони, как прищурился Лайан, не видел, как загрубевшая рука барона потянулась к арбалету. Олег шёл на зверя. Глаза огромной кошки сверкнули и длинным хвостом, хлестнул себя зверь по бокам, а потом неторопливо, с царственной ленцой шагнул на мягких лапах к Олегу и распахнул пасть в ревущем протяжном крике.
— Как же я убью его? — ужаснулся Олег. — Как же я смогу убить его?!
А потом, далеко-далеко за зверем он увидел свернувшуюся калачиком в ворохе мехов удивительную девушку с глазами, чуть-чуть оттянутыми к вискам, увидел гордые, пурпурные башни и отсвет таинственного Бога. Сила захлестнула человека как волна, дикая сила и восторг. И в ответ на рёв зверя закричал человек, бросаясь вперёд.
— Прыгай! — кричал зверю Олег, по-русски — прыгай сволочь!
И зверь прыгнул. Мелькнуло в воздухе гибкое тело и обрушилось на Олега. Парень должен был умереть сразу, длинные клыки и кривые когти не оставляли противникам зверя, даже призрачных шансов. Но в ход боя вмешался тяжёлый арбалетный болт. Пущенный твёрдой рукой барона, он ударил в бок зверя, скомкав прыжок и швырнув на сжимающего в руках кинжал Олега, не машину убийства, а тяжёлую неуклюжую тушу, опешившую от дикой боли и страшного удара в пушистый бок. Визжащий барс всё-таки достал Олега когтями, но тут же кинжал смертельным жалом вошёл ему в шею. Туман ярости и боли, захлестнул противников и два обезумевших существа покатились по каменной площадке, сплетаясь в ревущий смертельный клубок. Зверь, слабея, рвал тело человека когтями, а вопящи от боли Олег бил и бил кинжалом. Напрасно кричал что-то Лайан, размахивая арбалетом, ничего нельзя было уже остановить. Визг, рычание, крики боли, всё смешалось в диком вихре. Миг, и два полумёртвых тела, на секунду замерев на краю, рухнули вниз с высоты, прямо на острые камни.
Сознание приходило и снова угасало, оставляя в памяти неясные картины. Боль тоже имеет цвета. Их всего лишь два — чёрный и алый. Нет, не красный, а именно алый. Врывался в колыхающееся сознание запах болотных трав, смуглое лицо старухи бормотавшей какие-то заклинания, растерянное лицо барона и каждый раз огромные, удивительные, самые прекрасные и любимые на свете глаза. Когда Олег видел их, уходила рвущая тело боль, человек успокаивался, засыпал, чувствуя, как ложится на лоб маленькая прохладная ладошка. Олег засыпал и вырвавшись из искалеченного тела парила над древним миром его душа, летела туда, где голубые зигзаги молний безумствовали над гордыми, пурпурными башнями, столицы проклятой империи. И приходил в сон тоскующий, вечно страдающий император.