Уже в Израиле один очень авторитетный конструктор из Таасия Авирит (авиационная промышленность) Леонид Токарский, выйдя на пенсию, написал книгу «Ледокол». В части первой этой книги он рассказывает об ужасах его армейской службы на северном флоте в СССР. Оказалось, что мы с ним служили в одно и то же время и в одном и том же месте. Только он служил на базе флота, а я в радиотехнических и радиолокационных частях в Хибинах. Одно место, одно время, одна и та же армия, но совершенно разные наши восприятия и воспоминания о службе. Никаких ужасов со мной в армии не происходило. Это при том, что условия жизни в казармах были очень суровые. После нескольких месяцев на службе на берегу Онежского озера под Петрозаводском нас перевели в Кильдинстрой в Хибинах, Заполярье. Воинская радиолокационная часть располагалась в горах в нескольких километрах от Мурманска. Прибыли мы в июле в два часа ночи. На небе солнце, светло. 15 — го августа выпал первый снег и больше не таял. Поселили нас в новую, только что отстроенную казарму. Здание двухэтажное. На каждом этаже две огромные комнаты, между ними коридор. В коридоре комната командиров роты и взводов, сержантская, каптерки (кладовки), оружейная для работы с оружием, тумбочка и место для дневального, умывальник. В огромных комнатах двухъярусные кровати на 75 человек. Туалет на много человек на улице. Представьте себе пользование этим туалетом в сильный, сорока и ниже градусов, мороз. В те годы, тем более в армии, о туалетной бумаге никто даже не мечтал. Чистить туалет приходилось солдатам с помощью лома. Руки помыть после туалета можно было лишь снегом. Каждый солдат выходил из этого положения в рамках воспитанной в нём культуры и чистоплотности. В первые дни морозов отопительная система замёрзла. Обогрев казармы отсутствовал всю зиму. Укрываться разрешено только солдатским одеялом. Правда, частично нас спасало тёплое нижнее бельё. К тому же молодые ребята после дневной солдатской нагрузки спали крепко. В комнатах на 75 человек поставили по одной буржуйке. Трубы вывели через окно. Утром по команде подъём умывание снегом на улице и на морозе. Туалет на улице на морозе. Воду привозили только для столовой. В баню нас возили на открытых грузовиках при любых морозах и при любых ветрах. Если случайно пальцы касались металлической части автомата, кожа оставалась на нём. Кусочек моей кожи с большого пальца правой руки тоже осталась на металлической части моего Калашникова. В итоге палец стал нарывать и врачу госпиталя пришлось на нём делать операцию. След от этой операции всё время со мной. Нас могли поднять по тревоге, посадить на открытые грузовики и повезти на железнодорожную станцию разгружать вагоны с углём, затем на тех же открытых машинах повезти в баню и вернуть в казармы. Только однажды я лежал в госпитале почти неделю. Вот где больные отогревались. В палате стояла печь, которую дровами и углём топили сами больные. Мы её раскочегаривали до высоких температур и отогревались. Зато в короткий и не очень жаркий период лета нас буквально съедали комары. Как правило, вечером проводилась вечерняя проверка. С этой целью взвод выстраивался на плацу. По команде «смирно» командир взвода называл фамилию бойца и тот выкрикивал «я». Так по команде «смирно» нужно было стоять минут 30. Этим пользовались тучи комаров. Ох, как они были счастливы, питаясь нашей кровью. Всё-таки не считаясь с командой «смирно», мы интенсивно махали руками и били себя по всем местам, на которых пытались устроиться комары. Я принял все условия службы в армии как обычные. Я прошёл подобную жизнь с родителями. Однако, не все смогли принять это, как я. Это лишь фрагмент из моего участка пути на дороге жизни.