И еще был случай. Попала к Юлии в отделение молодая женщина с одышкой после родов. Подошла к Юлии медсестра и спросила, можно ли больной с кровати встать, Юлия и разрешила, не подумав. Вернулась та женщина из туалета и умерла. Видно, сгусток крови из бедренных вен освободился, в легкие с течением крови попал и кровеносный сосуд, как пробкой, заткнул. Мгновенная смерть. И Юлина вина в ее смерти в том, что разрешила подняться с кровати. Может, до сих пор жила бы. Но медсестра никому ничего не рассказала — не за Юлию, за себя побоялась.
«Не битьем, так катаньем», — говорила бабушка. Не за то, так за другое в тюрьму посадят. Обвинят в том, чего не совершала, а преступление так и останется камнем на душе лежать.
Но ужаснее всего и страшнее, что человека задавила. Женщину, мать… И не покаялась до сих пор, не признала свою вину. А чья же в том вина, если не ее, Юлии?! Сама за рулем сидела, сама на нее наехала. На красный ли, на зеленый — неважно. Осторожнее надо быть, скорость перед перекрестком замедлять. Тогда и столкновение не смертельным бы оказалось. Может, и затормозить бы успела, даже если Мирьям сама под машину прыгнула или в эпилептическом припадке упала.
Юлия дрожала от холода и ужаса. «Клубочек-клубочек, куда ты меня завел?» — горько подумалось ей. Она прижала коленки к груди, но не могла согреться. «Холодно ли тебе, девица, холодно ли, красная?» — словно донеслись до нее слова Морозко. «Нет, батюшка!» — прошептала Юлия. «А теперь холодно ли тебе?» — прозвучало в ушах. «Не-е-т…» — простучали зубы в ответ.
Вдруг решетчатая дверь распахнулась. На пороге стоял полицейский.
— Иди сюда, к нам! — позвал он. — Следователь твой, Роберт, пиццу прислал и попросил тебя угостить. У вас с ним что, роман? — ухмыльнулся он.
Юлия неверной походкой подошла к столу, на котором лежала разрезанная на куски пицца. Здесь было тепло и светло. Дрожащими руками она с трудом удерживала золотистый треугольник. Одеревеневшие губы не подчинялись, роняя крошки на пол. Подошел полицейский и предложил одеяло и колу. От колы она отказалась, а одеяло набросила на плечи, согнувшись в три погибели перед трясучим облезлым столом…
Роберт в точности выполнил Юлино поручение. Лаборантка оказалась сговорчивой, не без труда отыскав требуемую пробирку.
— Это называется — заскочить в поезд с последним звонком! Я как раз собиралась выбросить все застаревшие кровя. Не знаю, получится ли анализ, сыворотка-то старая, но постараюсь. Результат будет часа через три-четыре, — пообещала она.
«Долго ждать», — подумал Роберт. Он вышел из лаборатории и поехал домой, размышляя о Юлии. Поднявшись в квартиру, он включил телевизор, чтобы не быть одному. Ждать было не под силу, ждать было скучно и страшно. Одиночество тяготило. «Как дожить до утра?» — подумал он и вспомнил про больного скрипача. «Пойду, навещу его», — решил вдруг…