Она сухими грубыми руками ощупала мои ладони.
— Никогда не приходилось гладить?
Я покачала головой, и она меня отпустила.
— Сожжешь что-нибудь — ударю. Пошли.
Я обошла стол, стараясь идти на цыпочках, чтобы стать повыше, — может быть, Луэлла заметит меня первой.
— Смотри! — рявкнула Мэйбл, протягивая мне утюг.
Он оказался таким тяжелым, что я чуть его не уронила. Кожа у меня была нежная, как только что зажившая рана.
— Начнем с простого. — Мэйбл расстелила отороченную кружевом наволочку, прикрыла ее куском полотна, побрызгала водой из стоявшей рядом миски и велела мне приступать.
Я опустила утюг, и он зашипел.
— Разглаживай, — скомандовала Мэйбл. — До самых краешков. И постоянно двигай утюг, а то сожжешь.
— Я ищу свою сестру. — Я передвигала тяжелый утюг, как мне велели.
— Она здесь? — Мэйбл взяла соседний утюг.
— Да.
— И как ее зовут?
— Луэлла.
— Луэлла! — заорала Мэйбл, и я подняла голову. Рука замерла на месте, утюг зашипел снова. — Иди сюда!
К нам подошла девушка. При виде ее пухлого лица я ощутила страшное разочарование.
— Черт! — вскрикнула Мэйбл и вырвала утюг у меня из рук. Щеку обжег удар, такой резкий, что я вскрикнула и схватилась за лицо. — Тупица! — яростно прошипела она.
На белой ткани отпечатался коричневый треугольник, края его почернели, как подгоревший тост. Мэйбл швырнула мой утюг на огромную черную печку и оттолкнула меня бедром. В комнате перестали скрести белье, выкручивать и гладить. Все повернулись к нам. Схватив наволочку, Мэйбл распахнула дверцу печи и кинула наволочку в топку. На горячих углях взметнулось пламя. Дверца звякнула, а Мэйбл повернулась к девушкам, отвела непослушную прядь со лба и подняла палец, будто натягивая невидимую струну:
— Ни слова, ясно? Если сестра Гертруда прознает, каждую вытащу из постели и отлуплю.
Девушка, которая все еще стояла рядом, испуганно замерла:
— Ты сестра этой полоумной?
— Нет, — прошептала она.
— Все равно будешь за нее отвечать. Покажи ей, как пользоваться катком. Пусть лучше без пальца останется, чем мне еще одну наволочку испортит.
Прижимая руку к пылающему лицу, я последовала за самозванной Луэллой к корыту, где одна девушка скармливала одежду двум большим роликам, а вторая крутила ручку, скрипевшую при каждом обороте. Эта девушка была крепкая и сильная. Посмотрев на меня из-под пушистых ресниц, она бросила:
— Твои лапки тут и минуты не выдержат. Хелен, отойди, пусть она белье загружает.
— С радостью, — отозвалась Хелен, протягивая мне груду мокрой ткани.
— Встряхивай, — велела девушка у ручки. — И просовывай внутрь, только пальцы не суй, а то их зажует. Я — Эдна, — представилась она вяло, без улыбки. Ее круглое лицо блестело от пота.