— Эффи. — Я коснулась горящей щеки. Где же Луэлла? Меня охватила паника. — Где-то тут моя сестра, — сказала я. — Но я ее не вижу.
— Ну, мы не все заняты в прачечной. Младшие сидят на уроках. Сколько ей? — Эдна отпустила ручку, распрямилась и даже застонала от облегчения.
— Шестнадцать.
— Тогда должна быть здесь. Милли! — крикнула она девушке, как раз выливавшей ведро кипятка в корыто. — В яме кто-нибудь сидит?
— Да вроде нет.
Колокол отбил время, и девушки заволновались, отложили работу, развязали фартуки.
— Обед, — пояснила Эдна. — Едим мы все вместе, так что если твоя сестра не в яме, она придет.
Столовая оказалась большой, с белеными стенами и широкими сверкающими половицами. Пахло кухней — бульоном из костей и луком, а еще воском для полировки и тунговым маслом, как будто все совсем недавно покрасили и натерли. Я никогда не бывала в таких голых опрятных помещениях, абсолютно безжизненных — ни картин, ни книжных полок. Где они держат книги? Наверное, в классных комнатах. Конечно же, девушкам тут разрешается читать и писать.
Наши шаги отдавались гулким эхом, когда мы шли по гладкому полу вдоль длинных дубовых столов с аккуратно задвинутыми под них стульями. В окнах — за толстыми металлическими решетками — виднелись холмы. Начинался дождь. При виде решеток мне стало нехорошо — я наконец осознала, что заперта. Но где же Луэлла?
Мы не садились, а стояли у своих стульев, пока не вошла сестра Гертруда и не расположилась во главе стола. Последовала длинная пауза, во время которой сестра оглядывала столовую. Потом она величественно кивнула, разрешая нам сесть. Вслед за другими девушками я опустилась на стул и склонила голову в молитве, не отрывая взгляда от лохмотьев лука, плававших в миске. Когда молитва наконец закончилась, я оглядела стол — все молча ели суп — и с трудом подавила желание вскочить и прокричать имя сестры. Никто не разговаривал. Когда я попыталась заговорить с Эдной, сидевшей рядом, она ущипнула меня под столом, и я замолчала.
Комната наполнилась стуком ложек, скрипом стульев, кашлем, сопением и сумасшедшим стуком моего сердца. Ударенная щека все еще горела, и я с ужасом почувствовала приближение приступа.
Подтолкнув сидевшую рядом девушку, Эдна еле слышно прошептала:
— В яме кто-то сидит?
Девушка качнула головой, не отрывая взгляда от еды. Эдна наклонилась над миской и тихо проговорила:
— Твоей сестры здесь нет. Ешь, пока сестра Гертруда не подумала, что с тобой что-то не так. В лазарет ты точно не захочешь.
Я вцепилась в ложку так, будто этот кусочек металла мог меня спасти. Сестры здесь нет?! Я поспешно прокрутила в голове события последних месяцев, чувствуя, что схожу с ума. Сделала несколько глубоких вдохов и доела суп. Луэлла должна быть здесь. Отодвинув стул, я вслед за девушками прошла в соседнюю комнату, где следовало выбросить в мусорный бак остатки еды и поставить миску на длинную стойку. Потом мы молча отправились в прачечную, где я снова засовывала мокрую одежду в каток. В голове крутились непонятные мысли, ноги ослабли, пальцы не слушались. Ткань шла вперед неровно. Эдна хмуро глядела на меня, а потом, демонстративно бросив ручку, поправила белье.