Промежутье было в ярости.
Купер просунул руку под спину Элизабет. Она вскрикнула от боли, но мальчик знал, что медлить нельзя.
– Джесс, помоги Гасу! То есть Гвен!
Ни брат, ни сестра, конечно, не смогли бы донести девочек до ворот. Но мгновение спустя Элизабет и Гвен израненными руками обхватили Купера и Джесс за плечи и поднялись. Все четверо побрели вперёд – медленно, мучительно, собрав в кулак последние силы. Чем ближе они подходили к источнику небывало яркого света, тем плотней зажмуривался Купер. Ветер пытался оттащить их в сторону и пригибал к земле.
Когда до ворот оставалось несколько метров, Купер отчётливо расслышал в отдалении смех и голоса.
– Гвен! – крикнула Элизабет и вытянула руку перед собой. – Они открыты! Они правда открыты!
Купер подтолкнул девочку вперёд, надеясь, что она сможет сама сделать последний шаг туда, к свету. Однако Элизабет не двинулась с места.
– Не бойся! – сказал Купер. – Иди!
Но мальчик неправильно понял её промедление. Она крепко обняла его и дрожащим голосом сказала на ухо:
– Спасибо.
Затем она выпрямилась и сделала робкий шаг вперёд.
И исчезла.
Сзади подошли Джесс и Гвен, и Купер отодвинулся в сторону. Ветер яростно трепал на нём одежду.
– Прощай, Гвен! – крикнул он в надежде, что вторая сестра всё же расслышит его сквозь рёв урагана.
– Я Гас, умник! – ответил ему до боли знакомый голос.
Свет был чересчур ярким, и Купер не смог в последний раз посмотреть на друга. Но они обнялись и постояли так, хоть и знали, что время на исходе. Наконец Гас отступил на шаг, и оба разом сказали:
– Спасибо!
Ревущий ветер едва не унёс все слова прочь, но Купер знал, что навсегда сохранит их в памяти и в сердце. Затем оба друга опять в один голос крикнули:
– Теперь иди!
Купер почувствовал, как Гас шагнул в открытые ворота.
В тот же миг всё затихло. Свет померк. Ветер улёгся.
Купер осторожно приоткрыл глаза. Ворота исчезли. Но хоть буря и прекратилась, картина вокруг стала ещё страшнее. Чёрное небо нависало над ними, как верхнее одеяло в крепости из подушек, грозя обрушиться в любую минуту. Купер с трудом различал траву, если её ещё можно было так назвать. Отдельные травинки таяли и стекались в липкую лужу соломенного цвета; она разливалась всё шире и подступала уже к самым ногам Купера и Джесс. Долетевший до них крик ворона был странно искажён, будто его издала игрушечная птица, у которой вот-вот сядут батарейки.
Единственным источником света теперь было окошко в передней двери полуразрушенного дома. Его правая сторона пока стояла, но тоже плавилась на глазах и едва удерживала единственную неповреждённую часть: дверь. И вот последняя уцелевшая стена начала таять, и дверь вместе с проёмом угрожающе накренилась.