– Что это ты пишешь? Сочинение задали?
Купер покосился на блокнот и торопливо убрал его со стола.
– Да нет… Так, для себя, – он вдруг очень заинтересовался собственным обедом.
Гас, видимо, понял намёк.
– Ух ты! Вот бы мне бабушка такое давала! – воскликнул он, глядя на сэндвич с арахисовым маслом, гранолу[2] и шоколадный батончик. Когда поблизости не было Джесс, Купер давал себе волю и нарушал все законы здорового питания.
– Ага. Лучше взять своё, чем есть столовское.
– Я бы не отказался пожить у твоих родителей!
Купер пренебрежительно фыркнул.
– Ну… Просто надо знать, где купить. И у меня не «родители», а только мама.
– Ой, извини.
– Ничего, – мотнул головой Купер. – Тяжело, конечно, когда отец не живёт дома. Но кто-то же должен защищать нашу страну, так ведь? – ложь сорвалась с языка, прежде чем мальчик успел себя остановить.
– У тебя что, отец в армии?
– В десанте.
– Ух ты! А где он сейчас?
– В Афганистане.
– Ничего себе! А ты с ним часто видишься?
– Вообще не вижусь, – уж это, по крайней мере, была правда. – Они с мамой развелись, и мы теперь редко общаемся.
Купер понимал: надо бы поскорее сознаться. Сказать, например, «извини, дурацкая шутка» и объяснить, что на самом деле отец – кардиолог и в армии не служил ни единой минуты. Но он ведь и соврал потому, что у военных всегда есть уважительная причина не жить с семьёй. Любой дурак знает: десантнику некогда слать родным поздравительные открытки и подарки, он спасает мир. Десантник может запросто уехать насовсем, и никто плохого слова не скажет.
– А я тоже с папой почти не общаюсь, – сказал Гас. – У меня предки много ездят по работе. Дома почти не пересекаются. Всё время талдычат: «Мы тебя только сильней любим, потому что редко видим». Но что-то незаметно, чтоб они от этого сильнее любили друг друга…
Купер молчал. Его ложь как будто разрослась и окаменела – уже не отменить, не взять обратно. А ведь Гас поделился с ним самым личным и сокровенным! В желудке словно закопошился мерзкий клубок червей, аппетит пропал.
– Хочешь меняться? – ухмыльнулся Гас, положив пакетик вялых морковных палочек рядом с шоколадкой Купера.
– Нет, спасибо. Но батончик бери, если хочешь.
Гас просиял, будто получил драгоценный подарок.
– Правда можно?
– Да не вопрос, – Купер подтолкнул батончик на другой конец стола.
– А я ведь такой же, как ты, – сказал Гас, разрывая обёртку.
– Сын военного? – у Купера встал комок в горле. Что же делать, если Гас начнёт со знанием дела расспрашивать про армейскую жизнь?
– Нет, я просто тоже люблю писать. Всё время черкаю в блокноте.