– Ты был связан раньше? – спрашивает Селлина. – Что это значит? Ты и сейчас связан?
– Нет, – говорит Харука, бросая взгляд на своего друга, сидящего совершенно неподвижно рядом с ним. – Я был связан, но больше нет. Связь была разорвана.
Снова тишина. Долгая череда многоточий.
– Что? – Джованни откидывается в кресле. Гипотетические фиолетовые пятна движутся.
– Как… как ты смог разорвать связь? – спрашивает Селлина.
– Узы не могут быть разорваны после их установления. Это невозможно – все это знают.
– И все же… – горько усмехается Харука. Это неслыханно. Это должно быть невозможно. Как только два вампира переплетают свои натуры и вступают в надежную, мифическую клятву связи, она никогда не может быть разорвана. Они становятся супругами и партнерами на всю жизнь, создавая глубокую биологическую связь, разделяя обязанности, эмоциональную поддержку и глубокую близость. Уникально и моногамно посвящены друг другу до самой смерти.
Так гласит предание.
Предательство связи путем прямого питания от постороннего человека или сексуальной близости означает смерть для связанных вампиров. Но это не так. Не в случае Харуки. Он все еще жив (во всяком случае, по обозначению), как и Юна. Его тело выдержало все травмы. Но что с его духом? Его надеждой? Врожденным стремлением к полноценной жизни?
– Вы разорвали связь… – продолжает Селлина, похоже, единственная за столом, кроме Харуки, способная строить полноценные предложения. – Но вы живы. Я не… я не могу понять.
– Для ясности, я не являюсь инициатором распада, – говорит Харука, бросая взгляд в сторону вампира с глазами цвета корицы и красного дерева, сидящего рядом с ним. Его янтарные глаза моргают. Харука поднимает свой кофе. – Теперь я для тебя такой же страшный?
– Ни за что, – говорит Нино, его брови внезапно сходятся вместе. – Конечно, нет. Просто тебе… больно? Было больно?
Харука делает паузу, прежде чем сделать глоток, раздумывая.
– Уже нет. – Сейчас он оцепенел. Боли больше нет, но и ничего другого почти нет.
Покачав головой, Джованни складывает руки.
– Невероятно. Просто чертовски невероятно…
– Джованни. – Идеально очерченные брови Селлины приподняты в выражении явного недовольства. В комнате снова воцаряется тишина, прежде чем Джованни говорит.
– Я прошу прощения, Харука, – говорит он, усаживаясь на своем месте немного прямее.
* * *
Джованни не задавал Харуке больше никаких личных вопросов. Получив больше, чем он, вероятно, рассчитывал, широкоплечий мужчина намеренно перевел разговор на более беспристрастные темы.
Во время своего недельного визита он планирует познакомить Харуку с представителями миланской аристократии. Это обычная практика для чистокровных гостей из другого королевства, если только не потребуются особые исключения, как это было, когда Харука только переехал в Сидмут.