Советские туристы располагались на двух этажах маленькой дешевой гостиницы. Романова не знала, в каком номере живет Раскольников, и решила заглянуть в каждый. Искать методом тыка. Этот метод был самым длинным, но самым безошибочным.
Романова толкнулась в первый от двери номер и увидела тетку с кудряшками. Вернее, в процессе создания кудряшек. Она закручивала волосы на резиновые бигуди.
— Простите, который час? — спросила Романова, будто именно за этим и пришла.
— Одиннадцать, — ответила тетка.
Значит, Романова отсутствовала семь часов. А ей казалось: от силы часа три. Не больше.
— Спокойной ночи, — растерянно пожелала Романова и скрылась.
«Ищет», — догадалась тетка. Она была воистину инженером человеческих душ, хоть и не имела к искусству никакого отношения. У нее было свое искусство.
Романова постучала в номер рядом.
Дверь распахнулась. В номере сидели Юкин, Стелла и Надя Костина. Классический треугольник: Стелла — вершина треугольника, а Юкин и Надя — в основании. Они пили, закусывали орехами, и в номере был беспорядок, доведенный до той степени, которая называется «бардак».
— Заходи, — пригласила Надя.
— Спасибо. Потом.
Романова захлопнула перед собой дверь и ушла в другой конец коридора. Она боялась, что компания выбежит и затащит ее в этот мусор и дым и бредовые мысли.
На другом конце тоже были двери. Романова сунулась в одну из них и увидела Лашу. Он лежал под одеялом и слушал музыку из репродуктора. В итальянских гостиницах предлагается три музыкальных канала: современный тяжелый рок — для молодежи, нежные мелодии ретро — для старичков и классическая музыка — для интеллектуалов. Для высоколобых.
Лаша выбрал ретро. Высокий тенор сладко летал над Лашей.
— Ой, — сказала Романова и дернулась обратно.
— Не уходи, — грустно попросил Лаша.
Романова задержалась в дверях.
— Сядь.
— Нет. Я постою.
— Ты счастлива? — неожиданно спросил Лаша.
— Вообще? Или здесь? — уточнила Романова.
— Здесь. И вообще.
— Не знаю, — честно сказала она.
— А можешь быть счастлива?
— Не знаю.
— Разве это не от тебя зависит?
— Не только.
— А по-моему, от человека все зависит.
Романова задумалась. Что она может дать Раскольникову? Свои тридцать семь лет, талант и дочь Нину. 37 лет — возраст хороший, но впереди мало молодости. Нина — девочка хорошая, но чужая. Не его. И талант — тоже субстанция спорная. Он отвлекает, тянет на себя и, значит, отбирает Романову от других людей, и от Раскольникова в том числе. Он будет одинок рядом с ней.
— Почему ты молчишь? — спросил Лаша.
— Счастье — не только брать. Но и давать. А что я могу дать другому человеку?