Старый плюшевый заяц, ещё мой, а потом и дочери с сыном, был добавлен к жёлтой собачке для ночного времени. Щенок с вечера прижимался к зайцу и искал у него титьку, так и засыпал. Правда зайца вскоре пришлось забрать — нещадно таская эту большую игрушку по полу, Догда размазывала ровным слоем все свои дневные и ночные «успехи», да и ушастого приходилось стирать чуть ли не по два раза на дню.
Следующим этапом стала кошачья лежанка. Бедная кошка к тому времени стала прятаться за закрытыми дверями в комнатах, не в силах отбиться от натиска новой квартирантки. Лежанка осталась пустовать и вскоре повторила судьбу зайца. В конце концов, многострадальный кошачий домик отобрали, постирали и спрятали.
На даче проблему игр «ребёнка» удалось решить с помощью старых дочериных кукол. Играть в них она уже не играла, и здоровущий мешок с «Барби» и «Кенами» уже два года неподвижно занимал место в тумбочке. Бедный Кен — такой расчленёнки я в жизни не видел!
Мячики оказались самыми непрактичными. Их хватало ровно на пять минут игры. Затем просительный скулёж, ругань, ползание на коленях или на пузе по полу и выуживание игрушек из-под шкафов, ванны или холодильника.
Настоящим же спасением для нас стали искусственные кости. Они надолго занимали Догду и спасали мебель и обувь от «грызни». Правда и здесь оказалась большая проблема — если «ребёнку» вдруг приходило в голову поиграть ночью, то вся квартира содрогалась от грохота, приходилось вставать, забирать, слушать обиженный писк…
Сейчас у Догды любимая игрушка — свитая из толстого капронового каната косичка. Крайне вандалоустойчивая вещь! И грызут её и царапают, а ей всё нипочём.
В конце октября, когда Догду после карантина от второй прививки официально разрешили выпускать на улицу, сын объявил, что поедет со мной на дачу:
— Ты в эти выходные едешь? Я с тобой!
— А тебя отпустят?
— Отпустят. Я сказал, что ты мой отец, а Догда моя собака. Я хочу быть с вами, хочу играть с ней, видеть, как она растёт.
Мы съездили на два дня. Все остались очень довольны. Сын с Догдой как угорелые носились по участку, я готовил обед. Ввалились мокрые, замёрзшие, все в снегу. Переодел, растёр, определил обоих к печке, налил по миске горячего супа. Как говорится, счастью не было предела, а разговорам не было конца. На обратном пути заехали в магазин и купили парню новую экипировку — тёплые штаны, хорошую шапку и непромокаемые перчатки.
Вылазку повторили через две недели на ноябрьские праздники. На все три дня. Потрескивали поленья в печке. Сын, намытый в бане, лежал на моей кровати с планшетом, прихлёбывая газировку и поедая мороженое. Догда развалилась на тёплом полу и подёргивала во сне лапами — видимо всё ещё бегала с ним наперегонки. По телевизору шёл фильм с любимым нами Шварцем. За окном стеной валил снег. Где-то на станции гудели маневровые тепловозы, и жёлтые пятна их прожекторов периодически вспарывали опускающиеся сумерки. В духовке скворчала курица с картошкой и ананасами. Я сидел в кресле, смотрел на всё это и, впервые за последние несколько месяцев, а может быть даже и больший срок, был по-настоящему счастлив…