С водителем угадал. Когда я сошел – он спокойно посвистел дальше: сатори оно и на Неве сатори[1], а мир иллюзорен, в особенности «молодая ингерманландская демократия». Путь от «Синдбада» до «Чарли» и обратно занял десять минут; обслуга яхт-клуба еще не успела пустые баки закатить. Два броска и три переката – я в «домике». Там, конечно, попахивало – это, к несчастью, оказался бак из-под пищевых отходов, но за последние годы я привык к ароматическим концертам и покруче.
Вскоре около бака появились какие-то люди и стали разговаривать на малопонятном языке, малайском, что ли («сегера кита перги ке рума»). Они и покатили мой «домик», шлёпая ногами во вьетнамках. Через пару минут остановка. Когда голоса стихли и ноги ушли, я осторожно выглянул из бака. Взгляду предстал двор, рядом была стена с дверью. Это, похоже, тыловая часть ресторана «Фрегат», спереди-то он выглядит, как шканцы большого парусника.
За дверью содержались овощи и фрукты со всех сторон света – эх, попробовать бы экзотическую чиримойю, но, увы, я на задании. Темно и холодно, фруктам – хорошо, меня же дрожь зубовная одолевает. По счастью, и отсюда нашелся выход. В следующем помещении мне повстречался человек малоквалифицированного труда, который сосредоточенно рылся в коробке с дурианами, выискивая самый лучший. Я предвидел подобную нечаянную встречу, поэтому воспользовался шприцем, купленным с рук у обдолбанного фельдшера около больнички для бедных. Человек, схваченный за челюсть, получил укол – который обычно делает анестезиолог – и, чуть поерзав насчет повернуться, полностью отключился. Для надежности я запихнул его в полупустой ящик с фрута бомба, той самой, что повышает потенцию у старых развратников. Затем поменял свою зеленую униформу «AWB» на его желтую. Попутно подивился татуировке на его волосатой спине с изображением имярек в саду с гуриями – религиозный запрет на изображения был нарушен надеждой на лучшее будущее.
Ответственно возложив на плечо коробок со столь полезными для эрекции фруктами, я вышел в коридор, уводящий куда-то вглубь здания.
Прошел по коридору метров десять и оказался возле двери с загадочной надписью «Ландж». Тут меня грозно окликнули: «Гюнюню». Сзади приближался кто-то, говорящий на одном из языков тюркской группы. Поскольку некогда на отдыхе, от нечего делать, я прочитал русско-турецкий разговорник, то различил многие слова, или мне показалось, что различил. «Зачем ходишь тут, Мамед? Тебе куда сказали тащить эти фрукты, сын осла?»
В самом деле, человеку, даже опытному, свойственно видеть в непонятном явлении что-то знакомое и безопасное.