Фрол и Митька не спали и в эту, четвертую ночь, безуспешно пытаясь разыскать теперь хотя бы Зину. Утром Митька, едва держась на ногах, приплелся домой, упал на кровать и на несколько часов забылся.
К обеду он все-таки прохватился от тяжелого, бредового сна, с трудом оторвал от подушки голову. Подушка сбилась, он хотел машинально ее поправить и обнаружил Зинину записку.
— Батя, мама!.. — закричал он что есть силы.
— Да поспи ты, сынок, поспи, — проговорила Степанида. — Мыслимо ли эдак… захвораешь еще…
— Где… где отец?! — закричал Митька.
— О-ох… сейчас и не поймешь, кто — где.
Митька сорвался и побежал на улицу…
…Только еще через день утром нашли на берегу возле парома Зинину гребенку, а к середине дня в Светлихе, недалеко за деревней, выловили ее жакетик.
— Зинушка, Зинушка, дочушка ты моя… — плакал Антип, обессиленный, разбитый, валяясь на кровати в своем домишке. — Ведь это я, я погубитель ее, люди…
Клавдия отпаивала отца, не отходя от него ни на шаг.
Труп Зины искали по всей Светлихе, но так и не нашли.
Фролу седеть уже больше было некуда, а у Митьки появились за эти дни первые серебряные пряди.
Когда стало ясно, что поиски Зины и ее с Митькой сына бесполезны, в доме Кургановых установилась могильная тишина. Сам Митька лежал на кровати как мертвый, отвернувшись лицом к стене. Фрол, сгорбившись, сидел у порога и курил папиросу за папиросой. По дому неслышно ходила одна Степанида.
На исходе дня к Кургановым зашел Егор Кузьмин.
— Я насчет устройства летних лагерей, Фрол Петрович.
— Что?… А-а, сейчас… — промолвил Фрол, видимо даже не соображая, что говорит.
Посидели, помолчали. Егор увидел тряпку, валявшуюся у стены, несколько секунд смотрел на нее, нагнулся и поднял. Это был синий ситцевый платок в черную крапинку.
— Откуда это у вас? — спросил Егор.
— Что? — очнулся Фрол. — А-а! Степанида, однако, чего платки разбрасываешь, подбери, — сказал Фрол жене.
Степанида взяла из рук Егора платок, повертела.
— У меня сроду такого не бывало.
— Это платок моей матери, — сказал Егор.
— Что?! — в третий раз переспросил Фрол, взял платок из рук жены. — А как он тут оказался?
— Мать приезжала недавно к нам. Варьке все Божьей карой грозила, стращала чем-то. Меня прокляла. Проклятый теперь я сын.
Фрол тупо глядел на платок, вертя его в руках.
— Я говорю, как он у нас-то оказался?
— Это я нашел его в лесу, — сказал, оборачиваясь, Митька.
— Где? В каком месте? — вскричал Фрол.
— Там, за увалом…
Фрол несколько секунд тяжело дышал, мял платок, будто он обжигал ему руки. Наконец закричал:
— Когда она приезжала?