Я действительно любил армию. Звуки военного оркестра вызывали в душе такой восторг, а тело наливалось таким стремлением к действию, что я на самом деле был готов отдать Родине, как говорилось в солдатской присяге, если потребуется и саму жизнь.
Когда до конца офицерской практики осталось недели полторы, я был назначен старшим отделения по дежурству на полковой кухне и стал готовиться к этому.
Начистил пуговицы и пряжку ремня до блеска, натер кремом сапоги, прицепил на пояс положенный в таких случаях штык — нож и отправился искать своих подчиненных.
Дежурный наряд собрался на краю палаточного городка. Солдаты были одеты в старую, заношенную форму. Кирзовые, стоптанные сапоги были начищены, но имели жалкий вид. Гимнастерки кое у кого были даже заштопаны суровыми нитками. Я подумал, что не напрасно этих людей, собранных на переподготовку, называли во всем полку «партизанами». Все они были старше меня, крепкие, здоровые, спокойные мужики. На мое уставное приветствие они, не вставая с травы, что-то пробурчали и уставились выжидательно.
Я промолчал и тоже присел рядом.
— Ты что ли будешь старшой сегодня у нас?
— Да вроде я.
— Ну, понятно. Тогда двигаться надо, а то припоздаем.
Они построились в колонну по два. Получился отряд из четырех рядов. Я встал сбоку, подал команду и мы пошли по дороге к полковой столовой, которая находилась на краю гарнизона. Беседовать в строю запрещалось. Но и молчание становилось тягостным. Я заговорил.
— Как хоть служба-то идет, мужики?
— Нормально. Шамовки маловато. Пузы-то дома пораспустили, а сейчас маемся. Ночью иногда кишки поют… Говорят, старшой, что у вас старшина больно лютый?
— Что сделаешь? Терпим. Нам иначе нельзы. Чуть что — накапает в институт, греха не оберешься.
— Зря вы так. Мы своего быстро вышколили. Сказали тихонько, что если будет вылупаться, то телегу на шею накатим. Сразу ласковым стал. Понял, что мы не новобранцы.
Разговор оживился и продолжался до тех пор, пока направляющий не обратился ко мне.
— Старшой, смотри в оба! Офицеры навстречу катят. Скомандуй, как положено, а то еще прицепятся — не отвяжемся. Однажды нас с полдороги вернули, а потом по новой обратно строевым шагом гнали.
Я весь напружинился и подтянулся, выбросил руку к козырьку.
— Наряд! Смир-но! Равнение на…лево!
Лица солдат окаменели. Отряд так усердно затопал, что казалось, земля стонет от ударов. Офицеры, приветствуя нас, небрежно козырнули и прошли мимо
— Молодец, старшой! Хороший из тебя офицер! Умеешь по уставному чеканить, когда надо!
У столовой уже стояла в строю отработавшая сутки смена. Мы лихо подошли, я доложил дежурному по полку капитану о прибытии и что принимаю на себя руководство нарядом дежурных. Старая смена и капитан ушли, а мы остались одни в пустой столовой. Дежурство началось.