Голос у Валентина вдруг сорвался и он, зло прищурившись, стал гневно гасить в пепельнице недокуренную папиросу. Казалось, более важного занятия для него в этот момент не существовало. Истерзав мундштук «Беломора», он некоторое время молча смотрел в стол, потом, тяжело вздохнув, продолжил:
— Я не думал, что могу так молниеносно бежать, — летел через морковные грядки и видел ту точку на воде, где скрылась Валька.
Я вынес ее на берег, бледную и бездыханную, но сердце у нее работало. Я прижимал ее к своей груди — крупную, рослую и безвольную, совсем не чувствуя тяжести. Подоспевшие гости подхватили Вальку и унесли в дом. Когда я, отдышавшись, туда вошел, она уже пришла в себя, и билась в истерике. В комнате пахло нашатырным спиртом, валерьяной и еще какими-то лекарствами. Никто не мог успокоить Вальку, кроме меня. Я держал ее руки в своих до тех пор, пока она не забылась во сне, потом собрался и ушел. На душе было пусто и погано. Последнее время я все чаще ловил себя на том, что думаю о Вальке, а воспоминания о Нонне всплывали все реже. Этому способствовало затишье в нашей переписке. Но я мнил себя джентльменом, боролся с неожиданным чувством и готовился к встрече со своей Нонной.
Вскоре я уехал на военные сборы, затем к месту работы — в МТС, а года через четыре был переведен в район. Сейчас работаю на должности технического контролера.
Он криво улыбнулся, взглянув на меня с грустной иронией:
— Осуществляю инженерный надзор за теми, кто делом занимается. Кого предупреждаю, кого штрафую мало-мало. В общем, помогаю, кому делать нечего. Одно нравится — все время в разъездах и задумываться некогда.
Весной, вот так случайно, встретил Тоську — подругу Валькину. Она сообщила, что та работает биологом средней школы в одном маленьком городишке.
Несколько раз проезжал я мимо. Подойду, постою у ворот а войти не решаюсь. Как бы, думаю, хуже не наделать. Возможно у нее семья, а я тут нарисуюсь с бухты-барахты. Но однажды все-таки решился. Подошел к техничке и спросил о Вальке. Та ведро поставила и смотрит на меня.
— А Вы кто ей доводитесь?
— Да, так — знакомый просто.
Женщина еще раз осмотрела меня внимательно и, глядя прямо в глаза, с видимой надеждой спросила:
— А Вас, случайно, не Валентином зовут? А то она все его ждала. Говорила, что он все равно приедет к ней. Да так и не дождалась.
— А что случилось? Она уехала?
— Утонула наша голубушка. Сама, видно, не думала, не гадала. Разоделась вся и пошла за реку. На мостках запнулась и упала в воду. Люди видели, а спасти не успели.
Валентин закрыл глаза и уронил голову на грудь. Я, пораженный концом рассказа, тоже был потрясен и не мог проронить ни слова. Мы долго молчали. Наконец, пытаясь разрядить обстановку, я спросил: