– Что? В плену? – Маршал отказывается верить своим ушам. – Быть этого не может! Сколько?
Адъютант сглатывает. Он и сам не верил, покуда самолично не убедился в достоверности этих сведений. И только что, едва не загнав коня, вернулся от Монтелеона.
– Взяли в плен майора Монтолона, нескольких его офицеров и около сотни солдат, – произносит он как нельзя более мягко, видя, как при каждом слове все сильней багровеет лицо Мюрата. – Если сложить с количеством раненых, которых отнесли внутрь, и с теми семьюдесятью пятью, которые находились в парке при начале возмущения, выходит… Округляем. Получается около двухсот человек.
Глаза великого герцога Бергского наливаются кровью: он хватает его за шнуры на груди расшитого золотом доломана.
– Двести?! Вы хотите сказать, что эта рвань и голытьба захватила в плен двести военнослужащих Великой армии?!
– Ну да. Примерно столько, ваше высочество.
– Ах засранцы! Ах сукины дети!!!
Мюрат обращает слепой от дикой ярости взор туда, где в сторонке, не присаживаясь и с непокрытой головой, уже довольно давно дожидаются, когда герцог соблаговолит принять их, двое испанских сановников. Это министры: финансов – Асанса и военный – О’Фаррил. Незадолго до полудня Мюрат послал в совет Кастилии требование привести народ в повиновение, не то худо будет, совсем худо. И вот министры, походив по прилегающим ко дворцу улицам и не добившись ни малейшего толку, если не считать таковым риск физической расправы, предстали пред ясные очи французского главнокомандующего с просьбой смягчить по мере возможности суровость возмездия.
– Смягчить?! Я вам всем покажу, что такое настоящее возмездие!!!
Вслед за тем Мюрат, полностью утратив самообладание, то и дело срываясь на крик, отдает приказы, в том числе, например, о немедленном, на месте, расстреле всякого мадридца, повинного в гибели французского солдата, об ускоренной процедуре суда над опять же всяким – без различия пола и возраста, – кого возьмут с оружием, будь то огнестрельное или холодное: обыкновенная наваха, ножницы или любой колющий и режущий предмет. И о немедленном же аресте всякого, кто будет заподозрен в участии в беспорядках. И о разрешении французским войскам входить в дома, откуда по ним был произведен хоть один выстрел.
– А что делать с мятежниками в артиллерийском парке, ваше высочество?
– Расстрелять всех до единого.
– Но сначала надо… Гм. Сначала нам надо будет взять парк.
Мюрат резко оборачивается к дивизионному генералу Лагранжу:
– Вот что, Жозеф: примите команду над Шестым полком бригады Лефранка. Полк следует сейчас к парку Монтелеон с проезда Эль-Пардо и Сан-Бернардино. Возьмите артиллерию, соберите остатки вестфальцев и Четвертого сводного и вообще все, что вам понадобится, – и подавить сопротивление в Монтелеоне! Ясно?.. Истребить их там всех до единого.