– За Испанию! За короля!
И самые смельчаки бросаются на гренадер, и закипает рукопашная – грудь в грудь – схватка, сыплются удары штыком и прикладом, и схваченным за ствол разряженным ружьем орудуют как палицей. В этой свалке падают убитыми Томас Альварес Кастрильон, поденщик Хосе Альварес, волонтер Мануэль Веларте Бадинас, 22 лет. Ранены приказчик мясной лавки Франсиско Гарсия, солдат Ласаро Кансанильо и Хуана Кальдерон Инфанте, 44 лет, дравшаяся рядом с мужем. Французы тоже несут немалые потери. Смутившись от этой яростной контратаки, они под частым огнем из окон и с крыш отступают, оставляя на земле убитых и раненых. Но тотчас, перестроившись, дают залп, выкашивающий ряды горожан, и вновь бросаются в штыки. Пули сбивают с мостков за стеной Клементе де Рохаса и капитана из полка Сантьяго-де-Куба Андреса Ровиру, который сегодня утром пошел следом за направлявшимися в Монтелеон волонтерами во главе с Веларде. У самых ворот парка изувечена губительным огнем Маноли Армайона – та самая девочка, что недавно угощала артиллеристов вином, – и смертельно ранены у пушек Хосе Аснар, дравшийся бок о бок с сыном, Хосе Аснаром Морено – тот отомстит за его смерть, с новой яростью бросившись в схватку, – шорник Хулиан Лопес Гарсия, Доминго Родирес Гонсалес с улицы Сан-Андрес и двое юношей по двадцати лет: водонос Антонио Мартин Родригес и каменщик Антонио Фернандес Гарридо.
– Вон они, опять лезут! Держись, упрись – пощады никому не будет!
Вторая волна атаки накатывает с такой силой, что выносит французов почти к самым пушкам. Времени заряжать нет, и потому капитан Даоис, крутя над головой саблей, собирает вокруг себя всех, кого можно:
– Ко мне, ко мне! Пусть заплатят подороже!
И рядом с ним в отчаянной решимости сбиваются в кучу последние, кто уцелел из отряда Космэ де Моры, – лихой малый Гомес Москера, канонир Антонио Мартин Магдалена, писарь Главного штаба артиллерии Доминго Рохо, манола Рамона Гарсия Санчес, студент Хосе Гутьерес, несколько волонтеров и десяток горожан, не кинувшихся в отличие от прочих врассыпную. Педро Веларде, тоже с саблей в руке и вне себя от гнева, мечется из стороны в сторону, возвращая в боевые порядки тех, кто думал спрятаться в монастыре Маравильяс или в глубине парка. Так выталкивает он из-за ограды юного Франсиско Уэртаса де Вальехо, дона Курро, троих-четверых легкораненых, предполагавших найти там укрытие, и заставляет их присоединиться к стоящим у пушек.
– Кто сделает шаг назад – зарублю! Да здравствует Испания!
Французы, выставив штыки, продолжают напирать. Никто из защитников не успевает скусывать патроны и забивать их в ствол, а потому слышны лишь негромкие хлопки пистолетных выстрелов – в ход идут только штыки, ножи, навахи. В такой плотной свалке преимущество французов только в их многочисленности, ибо каждый шаг вперед приходится с боем брать у остервенелых, хмельных от ненависти и крови мужчин и женщин.