– Это уже неплохо. Я удовлетворюсь, даже если мы не покажем больше ничего интересного.
Уайер хмыкнул про себя, подумав, что неплохо было бы получить от него такое заявление в письменном виде.
Через несколько минут к боксу подкатил Грегори. У него возникла проблема с трансмиссией: заклинило вторую передачу. Механики принялись колдовать, но все усилия были напрасны. Уайер связался с организаторами соревнований и снял с гонки второй Ford. Рядом с ним стоял Рой Ланн, поражаясь ироничности ситуации. Проблемным компонентом оказалась коробка Colotti, произведенная в Модене бывшим сотрудником Ferrari.
На трассе оставался последний Ford. Хилл по-прежнему сильно отставал от лидеров гонки, но у него в запасе было еще 19 часов.
Ночь
После захода солнца все, что зрители могли увидеть, – это даже не силуэты автомобилей, а только свет их фар, вспарывающий тьму. Проносящиеся мимо на полной скорости тени можно было отличить друг от друга не по форме и цвету, а по характерному звуку выхлопа. Человек с тонким слухом мог различить тембры Iso Rivolta, Porsche 904 и GT40.
Темнота добавляла происходящему опасности. Для улучшения видимости на прямой Мульсан стволы деревьев были окрашены белой краской, чтобы отражать свет фар. Некоторые пилоты предпочитали ездить именно в ночное время. «Привыкнув к ночному вождению, осознаешь, что так гораздо безопаснее ездить на высоких скоростях, чем при дневном свете, – запишет позднее в дневнике Брюс Макларен. – Основная опасность в "Ле-Мане" заключалась в маломощных машинках с предельной скоростью 145 км/ч – почти на 160 км/ч медленнее нас. В темноте же они хорошо видели наши фары, когда мы нагоняли их, и могли посторониться».
Макларен сменил Хилла ровно в полночь. Позже он назовет эту четырехчасовую смену «лучшими 800 км, которые я когда-либо преодолевал».
У зрителей же праздник был в самом разгаре. С самого начала своего существования «Ле-Ман» был чем-то бо́льшим, нежели просто автогонкой. Когда Шарль Фару и Жорж Дюран придумали в 1920-х гг. это состязание, они понимали, что наблюдение за проносящимися мимо автомобилями в течение 24 часов – дело невероятно скучное, особенно в ночное время, поэтому они разнообразили свое мероприятие всевозможными увеселениями. Бесконечные бары и палатки с пивом, в которых подавали немецкие колбаски, блины, устрицы и картошку фри. Кусок ветчины на французском хлебе стоил 30 центов. Ярко освещенное колесо обозрения, к которому выстраивались длинные очереди, можно было разглядеть в ночи за много километров. Мужчины пожирали глазами стайки французских девиц, одетых в модные полосатые обтягивающие свитерки и узкие брючки с низкой посадкой.