Писк раздался снова, на этот раз истошный, полный боли.
Чтобы разглядеть, что творится, мне пришлось развернуться, а с баллоном на спине, да в узком проходе это не так просто. Зверек то ли не рассчитал, то ли столкновение со мной сбило его с курса, но он влетел прямо в дыру, и теперь висел на ее краю, уцепившись за него лапой, и дергался, силясь подтянуться; серый дым обтекал его, и от прикосновений этой дряни кофейный мех чернел, словно обугливался.
Наверняка это было не очень приятно, в глазах зверька стояло мучение.
Я бросился на помощь, не задумываясь, ударился коленом об пол и подхватил почти невесомое тельце. Серый дым обжег руку, будто кипяток, даже через перчатку, и я зашипел через сжатые зубы.
Но через мгновение стоял на безопасном расстоянии от дыры, и зверек слабо шевелился у меня на ладони. Я ощущал, как бьется его сердце, видел, что розовые присоски есть не только на хвосте, но и на лапах — там в компании острых когтей — озадаченное выражение на морде, золотые треугольные зрачки в черных провалах глаз.
— Я бы на твоем месте опустил его на пол, — сказали басом у меня из-за спины. — Укусит — мало не покажется, а ранку от зубов лечить — непростое дело.
Зверек дернулся, оскалился, и я торопливо присел, повернул ладонь, чтобы он съехал на пол. Спасенный несколько мгновений недоверчиво созерцал меня, а потом хрюкнул, хотелось верить, что благодарно, и рванул прочь — по стене, по потолку, за угол, с такой скоростью, что только пушистый хвост мелькнул.
Я повернулся.
На меня добродушно смотрел пузатый дядька лет пятидесяти, без противогаза, даже без респиратора, и браслет на его запястье показывал невероятные «пятьдесят семь». К этому времени я умел читать не только класс, но и всякие символы, и видел, что передо мной центурион из экипажа, да еще и гражданин!
Рука моя непроизвольно дернулась.
— Честь можешь не отдавать, — сказал он. — И сними это с лица, тут безопасно. Посмотрел я, как ты работаешь, и мне понравилось…
Я стащил противогаз, глотнул отдающего горелым пластиком и серой воздуха. Понял к этому моменту, что дядька — шавван, что на висках у него островки чешуи, как у Крыски, волосы белые и редкие, и кожа цвета мела.
—…тщательно и аккуратно, ни одного нароста не пропустил, — продолжал он, поглаживая себя по округлому брюшку. — Меня зовут сержант-техник Диррг. Рад встрече, — и он протянул широкую мозолистую ладонь.
— И я рад, — я назвался, мы обменялись рукопожатиями.
— За хорошую работу полагается награда, — сержант-техник извлек из сумочки на поясе лиловую плоскую таблетку. — Вам еще не выдают пока, только с первого класса… Расслабон. Пробуй. На язык.