Иногда мы просто ради смеха записывали каверы на наши любимые песни или даже целые альбомы. Периодически мы делились друг с другом новой музыкой, которую где-то недавно услышали. Вскоре уже не одна сотня песен стала прочно ассоциироваться с нашими отношениями; мы еще смеялись над большинством парочек, у которых каким-то образом оказывалась лишь одна «их песня». Как-то раз, когда мы были в аптеке, я приобнял Еву и сказал:
– Слышишь? На радио наша песня!
Речь шла про тот хит 80-х Майкла Сембелло, в котором он всю песню повторяет, что его знакомая – маньяк. Так у нас появилась новая инсайдерская шутка – предлагать друг другу максимально изощренные и непотребные кандидатуры на звание «нашей песни». Как-то вечером мы сидели и слушали музыку, и Ева предложила новый вариант – «Shut Up» группы The Monks.
Мы часто и подолгу проводили время с близняшкой Евы, Лилой, с которой сама Ева созванивалась, наверное, каждые пару часов. Меня поистине поражала степень их близости. Как-то раз в отсутствие Лилы я спросил Еву, не был ли причиной тот факт, что близнецы часто знают друг о друге буквально все.
– Ведь почти вся твоя жизнь проходила на ее глазах, – сказал я. – Люди крайне редко становятся свидетелями даже десятой части событий из жизни окружающих. Даже если бы в обществе было принято открыто делиться всеми моментами своей жизни, мы все равно бы не узнали друг друга настолько хорошо, как знают близнецы.
– Ну, я даже представить себе не могу, каково это – не иметь сестры-близняшки, – ответила Ева. – Мне кажется, без нее я бы тут же сошла с ума. Вот как ты умудряешься жить без второго себя, без человека, рожденного во всем тебя понимать – это вопрос.
– Я просто еще в детстве смирился с тем, что меня вообще никто не поймет по-настоящему, – ответил я.
– Я тебя понимаю, – возразила Ева, глядя на меня с теплотой и гордостью за то, что она единственная способна меня понять.
– А я, мне кажется, понимаю тебя, – ответил я. – По крайней мере, хоть в чем-то. Но хочу понимать еще лучше.
Ева улыбнулась, но я явственно почувствовал, что она колеблется.
– Ведь мы уже год как вместе, а ты мне еще столько всего не рассказала о своем прошлом. Например, я ничего не знаю о твоих бывших…
Ева рассмеялась и зарделась.
– Ой, поверь, тебе не нужно ничего об этом знать. Нет там ничего интересного – скукота одна, – сказала она.
– Вовсе не скукота! – возразил я. – Я бы с большим интересом поглядел хоть на что-то скучное из связанного с тобой.
Ева уже не смеялась.
– Это правда скучно, – упорно повторяла она, пока я наконец не отстал.