Она снова прыснула.
– Что?
– Дело в том, что родители растили меня слишком честным, – пояснил я. Я рассказал ей об этом подробнее, мы разговорились, и в какой-то момент уже я стал задавать вопросы ей. Она рассказала, что занималась подготовкой интервью для формата новостных радиопередач, и добавила в какой-то момент, что с удовольствием поболтала бы со мной еще.
Мы быстро сдружились, а около полугода спустя она позвонила мне и предложила дать интервью Айре Глассу для программы «This American Life», куда ее недавно наняли. Я согласился, хоть и не ожидал, что интервью в итоге пустят в эфир. В моем понимании, там обычно появлялись интервью с людьми приятными и общепонятными; я же ни приятным, ни общепонятным не был.
Но все же я приехал в студию «This American Life», где меня отправили в комнату ожидания. На студии определенно никто даже не пытался создать уютную или приятную атмосферу – повсюду были серые ковры и диваны, а стулья вызывали совершенно четкую ассоциацию со старшей школой. Мой взгляд упал на довольно невзрачную и плотно заставленную разными наградами белую этажерку, к которой с одной стороны прижался какой-то стажер, а с другой – кондиционер.
В конце концов в комнату вошел Айра Гласс собственной персоной. Он оказался худым мужчиной с широким лицом и весьма крупными чертами – словом, идеальной внешностью для шоу-бизнеса. Я хорошо сознавал, что мне предстоял разговор с одним из самых всемирно известных и обожаемых ведущих, а потому сохранял неусыпную бдительность, готовясь к отражению каких-нибудь хитрых риторических техник, которыми он наверняка пользовался, чтобы вытащить из своих собеседников всю подноготную. Пока мы с Айрой устраивались в аппаратной звукозаписи, я почти не сводил с него глаз, чувствуя себя так, словно наблюдал за ловким фокусником, стараясь не проворонить ни одной его уловки и упуская таким образом все удовольствие от самого фокуса. Пока что его язык тела был спокойным, открытым и расслабленным, словно он просто хотел поговорить.
Аппаратная звукозаписи была точно так же по-спартански обставлена неяркой мебелью, как и вся остальная студия. Мы с Айрой сидели, разделенные небольшим столом и микрофонами.
– Можете немного рассказать нам о вашем детстве? – попросил Айра.
– Конечно, – ответил я. – Мои родители учили нас с братом и сестрой быть искренними и честными.
– Ну, в большей части случаев это неплохо, ведь так? – заметил Айра. – Не самый плохой совет, и не особенно редкий.
– Видите ли, я подозреваю, что у нас с вами очень разные понимания честности, – сказал я. – Большинство родителей учат своих детей быть вежливыми, скрывать свои истинные мысли и чувства. Почти никто из них на самом деле не хочет, чтобы их дети были