Если честно (Левитон) - страница 30

– То есть ты попытался предоставить им доказательство их неправоты, а они отказались даже взглянуть? Они что же, не хотят чувствовать себя по-настоящему правыми? Их совсем не интересует истина?

Джош наморщил лоб, отчаянно напрягая все извилины. Вероятно, он в тот момент пытался определиться, важна ли истина ему самому. А я тем временем размышлял, додумался ли он уже до того, что приверженность истине исключала возможность иметь друзей.

Джош всегда просил маму с папой покупать ему одежду и обувь, похожую на ту, что носили ребята из школы; он даже просил, чтобы его стригли похожим образом. Его речь обрела странный и незнакомый тягучий, расслабленный акцент, разительно отличавшийся от нашей манеры выражаться четко и многословно. Мама с папой оба считали, что друзья Джоша плохо на него влияют, и переживали из-за того, что Джош начинает под них мимикрировать.

Я помню, папа как-то раз спросил у него:

– Если все твои друзья прыгнут со скалы, ты тоже прыгнешь?

Без тени сомнений Джош выпалил:

– Да!

Потом выяснилось, что он представил себе прыжок со скалы в озеро, но общей картины это не меняло – Джош уже выбрал, на чьей стороне ему быть.

В долине Сан-Фернандо у нас с отцом появилось новое общее развлечение по выходным: мы стали ходить пешком в местную синагогу. Каждым субботним утром я надевал детский черный костюм и кипу и отправлялся в поистине эпическое пешее паломничество к святому месту под палящим солнцем Лос-Анджелеса. Наш с папой путь лежал через пригород Гранада Хилс, по которому гуляли пешком обычно лишь собачники со своими питомцами – большинство людей просто проезжали мимо на машинах. Столь долгие и дальние прогулки были для меня в новинку – ноги горели и ныли, а каждый новый шаг давался с труднее предыдущего, но игры, которые придумывал для меня в этих походах папа, определенно того стоили.

Он обращал мое внимание на попадавшиеся на пути рекламные щиты и предлагал мне как следует приглядеться к ним, вдуматься и понять, каким именно образом каждая из размещенных на них реклам пыталась заставить нас потратить деньги. Именно в ходе одной из таких игр отец объяснил мне, что цены в магазинах специально устанавливают таким образом, чтобы они всегда кончались на девяноста девяти центах, для того чтобы создать у покупателя впечатление, что товар стоит меньше, чем на самом деле. Я в ответ спросил у него, кто может быть настолько туп, чтобы попасться на такую простую уловку. Он ответил:

– Большинство людей.

Другая игра заключалась в том, что я должен был пытаться как можно точнее представить устройство чего-нибудь. Как-то раз папа предложил мне угадать профессию человека, который получал больше всего денег с продаж моих любимых хлопьев, «Фростед Флэйкс». Моим первым предположением был повар, который их изобрел. Однако отец сказал, что правильным ответом был инвестор – неизвестная мне на тот момент «профессия». Как оказалось, инвесторы всегда зарабатывали больше, чем те, кто занимались изготовлением. Больше, чем те, кто изобрел эти хлопья, кто нарисовал маскота-тигра, кто его озвучил и придумал слоган. С тех пор фирменное «Пр-р-р-рекрасно!» из уст этого тигра окончательно перестало казаться мне прекрасным.