– Тебе нравится видеть, как связывают девушек – это называется «фетиш». Так называют что-то очень конкретное, что тебе нравится, в то время как остальные об этом даже не думают, – сказала она абсолютно буднично, таким тоном, каким учителя обычно рассказывают о фотосинтезе или золотой лихорадке. – Фетиши есть у многих людей. Связывание девушек – как раз довольно распространенный. Кстати, многим девушкам тоже нравится, когда их связывают.
Я перестал рисовать.
– Правда? А почему?
– А почему тебе нравится то, что тебе нравится? – ответила мама вопросом на вопрос.
– Не знаю, – ответил я.
– Вот и никто не знает. Но некоторые почему-то обижаются, когда им напоминают, что не всем нравится одно и то же.
Я явственно чувствовал, что мама рассказала не все, что могла, но все же ее ответ меня удовлетворил – она ясно дала мне понять, что никто не имеет право стыдить меня за мой фетиш.
Когда я поднял тему фетишей в разговоре с отцом по дороге в синагогу тем жарким утром, тот сказал:
– Считается, что в Талмуде сказано про все. Значит, и про фетиши там должно быть, – тут он вдруг рассмеялся. – Но у меня есть подозрение, что ты нашел тему, которую при его составлении все же упустили.
Я аж зарделся от гордости.
– И что же конкретно ты желаешь знать?
– Я хочу знать… Не сказано ли в Торе, что представлять одноклассниц связанными – это нормально?
На это отец невозмутимо ответил:
– В иудаизме поощряется свободомыслие. Это католики верят, что мысли могут быть греховными.
Я поразмышлял еще с полминуты, а затем добавил:
– А я вообще представлял себе связанных девочек еще с самого рождения…
– Не с самого рождения, а с того момента, как ты себя помнишь, – поправил папа. – Память полностью развивается у человека только к трем-четырем годам.
– Ну да, точно, – сказал я. – То есть, если Бог есть, то он дал мне фетиш.
– Интересный вывод, – ответил отец.
– Почему Господь дает детям фетиши? Ему нравятся фетиши?
– Хм-м-м, – папа явно крепко задумался и нахмурился. Мне вдруг стало интересно, болит ли у него голова так же, как у меня, когда он думает. – Не знаю, – сказал он наконец. – Спроси у раби[30].
На следующее утро, сев за массивный деревянный стол, за которым проходили мои индивидуальные воскресные занятия в синагоге, я сходу взял быка за рога:
– А что говорит Талмуд по поводу фетишей?
Раби Мински было уже за шестьдесят. Длинная рыжая борода делала его похожим на какого-то сказочного волшебника, а желтые от никотина зубы и постоянный мощный запах табака выдавали в нем заядлого курильщика.
Раби пристально взглянул на меня своими светло-зелеными глазами из-под приподнявшихся кустистых рыжих бровей.