– Вы можете поделиться с остальными чем-то, что не дает вам покоя, или просто рассказать нам о том, что произошло в вашей жизни с тех пор, как мы последний раз с вами виделись.
Участники принялись один за другим рассказывать о важных событиях из своего недавнего прошлого, и чаще всего эти события оказывались малоприятными. Плакали все, включая меня. Передо мной стояли настоящие, живые люди, рассказывавшие с безумно скорбными лицами о самых важных моментах в их жизнях, и это буквально разбивало мне сердце. Извращенная красота этих импровизированных монологов казалась мне поистине прекрасной.
Одна из женщин скривилась.
– А вам никогда не приходило в голову, что, может быть, не всем здесь хочется стоять здесь и ждать вашего суждения на тему того, как мы провели все это время?
Координатор Макс снова поднялся на ноги.
– Мы все вас услышали – вам не нравится наши приемы. Кому-нибудь еще неуютно?
В воздух взлетело несколько десятков рук. Я же и представить себе не мог, что этим людям могло не нравиться. Теперь постояльцы лагеря стали, выходя по очереди, делиться с остальными своими мыслями и чувствами по поводу уже, собственно, самих «приемов» – описывали свое самовнушенное чувство вины, своего «внутреннего критика», свои переживания и то, как они совершенно не заслуживали времени на этом сеансе, свои никчемные, по их мнению, жизни. Некоторые говорили, что страшатся осуждения и издевок, даже в этом лагере. В теории я знал, что это достаточно широко распространенные в обществе чувства, но в тот день окружающие впервые доказывали мне это на практике, искренне в них признаваясь.
На следующий день мы вновь собрались на поляне перед меловой доской. Координатор Макс попросил кого-нибудь из примерно сорока присутствовавших выйти на «сцену» добровольцем. Первым поднял руку широкоплечий детина гигантского роста. Встав со своего кресла, он протопал к ковру. Макс спросил, что его беспокоит, и тот в ответ стал рассказывать о беременности своей жены. Он не сказал еще и трех предложений, но уже начал всхлипывать, да так громко, что вместо рассказа выходил скорее крик. Сквозь слезы он рассказал о том, что у его жены случился выкидыш, что теперь непонятно, сможет ли она вообще иметь детей в будущем, и что он винит за произошедшее себя.
Стоило мужчине издать определенный звук, похожий на мычание, Макс быстро произнес:
– Цепляйся за этот звук!
Мужчина замычал еще громче, его огромное тело сжалось, выпуская наружу боль.
– Если бы твоя боль умела говорить, что бы она сказала? – спросил Макс.
– Ты причиняешь боль всем, кто тебя любит! – ответил рыдающий гигант.