— Неа. По-моему, чего-то ты не догоняешь, Славка. Голая Лиза уже во всю живёт в просторах Интернета. Оттуда её уже никак не достанешь.
— И я в этом виноват?
— Неа. Но даже если и да, то за это ты получил с лихвой. Просто возьми и забей.
— Легко сказать. Теперь я же виноват перед ней. С моего телефона эта фотка по рукам пошла… Грёбанный Измайлов!
— Мда… вообще я думаю, что нам всем просто необходим тайм-аут. Быстрее бы уже следующая неделя кончилась. — Матвей спрятал руки в карманах, задрал голову навстречу серому небу и снежинкам.
— Да толку-то от этих каникул. Сранный очередной Новый год.
— Ну не скажи. Всё-таки Новогоднее чудо никто не отменял.
— Тяжело отменить то, чего в природе не существует.
— Пессимистичненько.
— Как уж есть. Так что мне делать?
— Не знаю, сходи в больничку завтра. А, по-хорошему, как ты и задумал, пара колёс и койка.
— А с Лизой?
— Забей и забудь. Хапнешь ты с ней ещё горя такими темпами.
— Похоже, что так. Ладно, пока. Спасибо, что проводил.
— Да не вопрос.
Слава уже направлялся к подъезду, непроизвольно прихрамывая, хоть и ноги обошлись без особых повреждений, как Матвей бросил напоследок:
— Помирись с Регинкой во чтобы то ни стало. Она гораздо лучше.
* * *
К вечеру пришла боль и поднялась температура. Слава не мог с уверенностью сказать, побоями она была вызвана, или барахтанье на снегу наградило его простудой. Одно он знал точно: ничего приятного в теперешнем состоянии не было.
К его везению, когда он перешагнул порог дома, мамы там не оказалось. Слава бросил запачканный кровью свитер в стиральную машинку, разделся, забрался под горячий душ. Он старался избегать взглядом зеркала в ванной. На боку красовалось пятно от ботинка Измайлова, которое обещало скоро перерасти в полноценный огромный синяк.
Когда вода на дне ванной избавилась от розоватого оттенка, Слава решился закончить водные процедуры. Добрался до кухни, достал из морозилки сосиски и со стоном боли и облегчения приложил их к лицу. Долго стоял так, перемещая сомнительную альтернативу льду между горящими болью местами. Желудок робко заурчал. Слава поставил в микроволновку остатки вчерашнего ужина, перевернул сосиски другой, холодной стороной, и приложил так, чтобы одновременно они холодили и распухающую губу, и ноющую скулу.
Слава заставил себя немного поесть, выпил две таблетки парацетамола, проковылял до своей комнаты и упал на кровать.
Таким стало окончание этого дня.
Было, наверное, что-то ещё. Мать вернулась откуда-то, где она была, принялась отчитывать сына за немытую посуду, обувь и ещё неизвестно за что. Она не сразу смекнула, что Слава лежит в кровати мёртвым грузом не просто так.