Слава, конечно, написал, что постарается заглянуть к ним, но на самом деле не слишком верил в это. У него было забронировано место в квартире Жени, и Регина намекнула кое-на-что, ради чего Слава просто-таки обязан был явиться к девушке Матвея. Даже сам Матвей выбил из него настоящую клятву, едва ли не на крови, что он будет там, притом вместе с Региной. У Славы даже сложилось твёрдое впечатление, что весь сценарий новогодней вечеринки у Женьки давно предрешён, и с этим ничего не поделаешь, остаётся только махнуть рукой, и с радостной улыбкой на лице следовать этому сценарию.
Регина прислала своё фото из салона красоты. Конечно, она выглядела блестяще, но Слава не мог отделаться от ощущения, что с этой фотографии на него смотрит не настоящая Регина, а кукла. Улучшенная версия девушки, которой он признался в любви, а после опьянения многократно обдумывал эти слова. Она уже была готова ехать к Жене. Девчонки собирались украшать квартиру, готовить закуски. Регина звала Славу присоединиться к ним, но он отказался. У Славы оставалась не очень приятная задача — встретить своих родителей, немного посидеть с ними, прежде чем наконец влиться в водоворот торжества, который создадут для гостей в квартире Жени.
Брак родителей трещал по швам. Со всеми своими заботами и злоключениями, Слава прекрасно это видел и не знал, как правильно на всё это реагировать. Он знал только одно — он не останется в городе после сдачи экзаменов и поступления. Он пойдёт дальше, постарается стать самостоятельным, несмотря на все «но», которые возникали параллельно его твёрдой решимости.
За вчерашним ужином мать долго упрашивала его остаться в новогоднюю ночь с ними, но он отказался. Выходит, он оставлял их вдвоём, уходил к Жене и понятия не имел, в какой дом ему придётся вернуться первого числа. Новость о том, что отец и мать встретят Новый год вместе поначалу заряжала энергией, но эйфория быстро спала и лишь настороженность витала в воздухе, будто Слава оставлял в своём доме двух диких зверей, которые всей душой ненавидели друг друга. Отчуждение в семье давило проклятым прессом, простилало немало проблем, которых так сложно было разрешить, и Слава корил себя за то, что он даже не пробует, он просто сбегает за однозначным намёком Регины, который так будоражил его последние ночи. «Эгоист» — слово, которое больно било одним своим появлением по его мозгу, но он ничего не мог с ним поделать, только принять. Чувство вины поднималось, и вроде Слава готов был вчера отложить планшет и вклиниться в разборки родителей, но безразлично просидел, разглядывая потолок, не в силах найти в себе достаточной мотивации, чтобы прекратить бушующую на кухне грозу между людьми, которые дали ему жизнь. На место этого стремления пришла злость, пришло безразличие, наушники успокоили грозу, губы проговаривали слова песни, а мысли умчались в завтрашний день.