— Я её мать сегодня видела. Осунулась вся, бедняжка. На рынке еду покупала, — последняя фраза прозвучала достаточно веско.
— И что?
— Мне кажется, у них не всё в порядке.
Слава прикусил губу, чтобы не бросить в ответ: «а у нас всё ОК?». Взял ещё один бутерброд, сознательно нарушив композицию. Начал молча есть, ожидая дальнейших выводов от матери. По радио передавали очередную речь Путина.
— Ты хоть общаешься с ней? Вы в детстве дружили. И Серёжа с ней дружил.
— Не особо, — ответил Слава и ушёл из кухни, на ходу доедая бутерброд.
Не то, чтобы упоминание Серёжи выбивало из колеи, это не было чем-то сверхъестественным. Время от времени имя покойного брата могло прозвучать в их семье. Правда, чаще оно срывалось из уст отца. Сейчас о нём вспомнила мать. Слава решил про себя, что за этим нет ничего такого. Он уже давно свыкся с этой смертью и не собирался хоть как-то реагировать на упоминание брата. Но при убийстве очередных легионов монстров, мысли непроизвольно возвращались к Серёге. От этого праздничное настроение настойчиво окрашивалось в мрачные тона. У Славы даже мелькнула сокровенная мысль о том, чтобы всерьёз допросить родителей о причинах, столкнувших Серёгу с крыши, но он в сотый раз решил отложить эту мысль. Не сегодня.
Бирюзовые трусики Регины сохраняли свою соблазнительность, но чувство непонятной вины, волнение и как обычно подкравшаяся исподтишка задумчивость о бренности бытия разом отодвинули эти трусики и их обладательницу подальше, заполнив освободившееся место тянущей тоской.
* * *
— Здорово. — Слава открыл дверь отцу. Тот в кои-то веки был без телефона в руках. Светил своей белоснежной улыбкой, держал в руках маленькую, уже украшенную ёлочку, подчёркивающую его новогоднее настроение.
— Привет, па.
Слава забрал ёлку, отнёс на кухню, продемонстрировал матери. Та равнодушно пожала плечами, но не выказала возражений, чтобы отцовское украшение для дома стояло на кухонном столе.
Родители, кажется, старались держать себя в аранжировке праздника, создавая то ли друг для друга, то ли для Славы атмосферу торжества. Слава это оценил. Настроение стало вполне приподнятым. Он даже немного потрещал с отцом о бытовой, заурядной ерунде.
Регина настойчиво зазывала его прийти наконец к Жене. Отправляла соблазнительные фото салатов, закусок и главных блюд, а так же милых, самодельных украшений. Слава никогда не был в гостях у Жени, но судя по фотографиям, делал вполне справедливый вывод, что первая красавица класса, или даже всей школы, живёт очень даже небедно. На самом деле, Славе уже давно хотелось покинуть отчий дом и отправиться навстречу новогодним приключениям, но пропустить праздничный ужин он никак не мог. Ради чего тогда он столько лишнего времени проторчал дома? Ради чего он прошёл-таки ту игру? Даже начал смотреть вторую часть Плохого Санты. Мать разрешила ему налить ещё один бокал вина. Другого, дорогого, праздничного. Слава потягивал его неспешно, делая вид, что смакует вкус, хоть и с некоторыми сомнениями о его достоинствах. Но ведь ценник должен говорить за себя. Поэтому Слава предвкушал, как расскажет о своей дегустации дорогого вина, бутылка которого скорее всего стоила как весь комплект новогодних посиделок у Жени.