Засыпалось плохо. Снилась тоже какая-то ерунда, от которой на утро было даже стыдно.
Будильник разошёлся мерзкой трелью. Хорошо, что Слава отучился от привычки ставить вместо сигналов любимые песни. Из разряда любимых они быстро переходили в разряд ненавистных. За окнами темно, и эта зимняя темнота не отдавала ничем хорошим. Нужно было собирать волю в кулак, подниматься с кровати и отправляться навстречу третьей четверти. Наверное, хорошо, что в их школе ещё оставили четверти. В соседних, насколько знал Слава, десятые и одиннадцатые классы уже давно перешли на полугодия, как в универах.
Мать ещё спала или делала вид, что спала, когда Слава собрался, оделся и запирал дверь на замок, привычно поглядывая на дверь Лизы. Привычно заставляя её открыться и выпустить соседку, надеясь на внезапное проявление супергеройских умений.
Кабина лифта отворилась перед ним, а до сих пор манящая дверь напротив оставалась безжизненной и недоступной. Слава вздохнул и отправился коротать последние школьные недели, преграждающие ему путь к долгожданной свободе и началу новой жизни. Хоть он и боязливо признавался себе, что все его надежды легко могут оказаться мнимыми и несущественными.
* * *
Третья четверть всегда отдаёт тоской. Зима за окнами школы всегда выглядит как-то особенно бесконечной. Лица одноклассников особенно раздражают, голоса учителей особенно вгоняют в сон. Понимание того, что совсем скоро всё это канет в прошлом, не особо спасает от жизненного анабиоза, который поглощает всё вокруг.
Регина пересела к Жене. Обе выглядели будто с жесточайшего похмелья. Матвей болел. Валера болел. Измайлов болел (к величайшему облегчению Славы). Вообще, их класс на первом уроке выглядел словно рота вояк, прошедших через жестокий бой, изрядно покосивший их ряды. Покашливания и шмыганья носом звучали как стоны раненных. Монотонный голос биологички постепенно превращался в однообразную чехарду незнакомых слов, которые безуспешно штурмовали уши класса.
Родя что-то усердно написывал Славе от скуки. Слава отвечал сначала невзначай, потом всё больше входя во вкус от переписки с бывшим соседом по парте. Пару раз ему даже показалось, что Родя, как живой, сидит с ним рядом и травит свои не очень смешные, но очень милые приколы, отдающие былыми временами. Правда, Роди не было рядом, да и вероятность разделить с ним парту ещё когда-нибудь казалась очень неправдоподобной, да и с былыми временами, по-хорошему, — давно пора было бы расстаться, но Слава всё равно довольно лыбился в экран, печатая очередной ответ Роде.