Всю выходную неделю он искал повода уйти из дома хотя бы до вечера. Отец совершенно неожиданно подарил ему три диска с новыми играми для приставки. Слава со смешанными чувствами повздыхал над ними, а потом унёс Роде. Вечером разгорелся скандал, а в следующие дни придирки матери приобрели какой-то демонический в своей ожесточённости окрас. Слава морально готовился к тому, что вот-вот один из родителей позовёт его «серьёзно поговорить» и объявит о скором разводе. Но этого всё не происходило. Ему, естественно, хотелось как-то повлиять на их решение, но стоило только открыть рот и произнести мучающие его слова, как родители немедленно затыкали его, переводя разговор на другие темы. А Слава всё равно не мог избавиться от чувства вины, что он делает слишком мало для сохранения семьи. Перед сном он даже всерьёз обдумывал, а хочется ли ему сохранить свою семью? Чаще ответ был: «да, конечно». Но порой и: «Они взрослые люди, — пускай сами разбираются». Взрослые люди… Как будто это определение было равнозначным: «умные люди».
Родя начал выглядеть хуже. В последний день каникул его мать не пустила Славу к ним в гости. В первый день каникул Слава заметил, насколько побледнело лицо Роди, каким отсутствующим стал его взгляд и насколько тяжело ему было играть со Славой в принесённые им новые игры. Слава не мог и не хотел выносить общество такого Роди. Теперь он от всей души желал скорой поездки друга на лечение хоть в Израиль, хоть в Лос-Анджелес, хоть в Южное Бутово или Мозамбик. Во второй четверти он и вовсе виделся с Родей лишь дважды в декабре. В самом начале, когда Родя отдал ему приставку, потому что она ему надоела и играть не хотелось (Слава подозревал, что Родя попросту не мог играть). И перед зимними каникулами попил с его родителями чай с дешёвым печеньем, пока Родя спал. Они всё-таки везут его в Израиль. Слава обрадовался этому. Потом посидел с другом, который притворялся спящим. Слава предпочёл не увидеть скатывающихся по его щекам слёз.
В основном, осенние каникулы прошли в кругу дворовых друзей. Оля держалась с ним мило, но натянуто. Пацаны каждый день находили деньги на выпивку. Слава пил вместе с ними, дурел, лапал Олю — тихую и смущённую. На следующий день зарекался ещё хотя бы раз брать в рот эту гадость, но ещё через день, выпросив у родителей пару сотен, с радостью шёл на новую вечеринку у неизменного места встречи — той самой беседки в парке. Или просто в парке рядом с ней, если беседка была занята. Алкоголь придавал Славе лёгкость, которую он так ненавидел на следующее утро.