Маша хлопает себя ладонью по лбу, словно досадуя на свою забывчивость, но Раймонд Ренольдович не попадается на такой простой крючок. Вместо того, чтобы назвать имя, он сначала иронично усмехается, а затем говорит:
— Неужели вы не понимаете, что вам никто не поверит и вашей сенсации цена грош? Ну, разве что газета «Невероятное очевидно» может клюнуть на такой материал, но подобные издания никто всерьез не воспринимает.
— Поправьте козе хвост! — выпаливает Маша.
Раймонд Ренольдович недоуменно смотрит на нее.
— Так бабушка моя говорила, — поясняет Маша. — Поправляй козе хвост, а в мои дела не лезь. Я разберусь, что мне делать с материалом. Ваша задача — помочь его собрать…
— В обмен на устное обещание не упоминать мое имя! — подхватывает Раймонд Ренольдович. — Вам не кажется, что вы пытаетесь купить меня задешево. Если уж разговор у нас зашел о козах, то к месту можно вспомнить поговорку: «объехать на кривой козе».
— Давайте я вам разжую расклад, — предлагает Маша. — Чтобы было понятно, что к чему. Самое страшное уже произошло. Вы засветились во время кражи крови, это раз. Я узнала о ваших отношениях с Сагудаевым, это два. У меня есть запись вашего разговора, это три. И есть запись убийства, на которой довольно хорошо видно лицо убийцы, это четыре. Роман Альфредович на собственных удовольствиях не экономил — камеры в туалете были замечательные.
— Были? — переспрашивает Раймонд Ренольдович.
— Я их сняла, — отвечает Маша. — Позавчера, как только его от крови отмыли. А то еще наткнется кто, начнет озадачиваться… Мне конкуренты не нужны. Но я еще не закончила с раскладом…
Раймонд Ренольдович кивает — продолжайте.
— Самое страшное уже произошло, — повторяет Маша. — И ваша задача — выпутаться из сложившейся ситуации с наименьшими потерями. Искра уже вспыхнула и скоро из нее разгорится пламя. Не я, так кто-то другой расскажет миру правду…
Раймонд Ренольдович снова усмехается.
— Ладно! — решается Маша. — Так уж и быть — выложу на стол все свои козыри. Про то, что ноутбук мне отдала секретарша, я вам соврала. Ноутбук мне отдал Сагудаев. В четверг, когда я взяла у него большое интервью. Он был в ужасном смятении, в совершенной прострации… Говорил, что не надеется дожить до завтрашнего дня. После того, как ответил на последний вопрос, захотел перекачать мне диск кое-какие материалы, но трижды ввел неверный пароль, потому что руки сильно тряслись. Я предложила помочь, прямо там, на месте, но он сказал, что лучше будет сделать это дома, в спокойной обстановке, отдал мне ноутбук, назвал нужную папку и буквально вытолкнул меня из кабинета… Могла ли я предположить, что через несколько часов вернусь в больницу для того, чтобы сделать репортаж о зверском убийстве главного врача?