Маша делает небольшую паузу и всматривается в лицо собеседника — поверил ли? Кажется, поверил. Значит — можно продолжать.
— А у Сагудаева в ноуте было много интересного, — говорит она. — Не только записи с туалетных камер, о которых он, бедолага, в расстройстве позабыл. Роман Альфредович вас боялся, крепко боялся, потому и старался подстраховаться как мог. А как он мог подстраховаться? Только сбором информации. Это пять. У меня много ниточек, хоть одна да поможет размотать весь клубок.
— Зачем же тогда вам я? — резонно интересуется Раймонд Ренольдович. — Тяните за свои ниточки…
Он продолжает казаться спокойным, но левая щека теперь дергается чаще и пальцы, незаметно для него самого, начинают постукивать по столу. Меломаны могут узнать в этом стуке начало четвертого акта оперы Верди «Набукко».
— Мне нужен взгляд изнутри, — тоном капризного ребенка отвечает Маша. — Все мои ниточки, кроме вас — люди. А я хочу узнать обо всем от вампира!
Раймонд Ренольдович берет со стола перьевую ручку, снимает колпачок и колет пером подушечку большого пальца левой руки. Из пальца начинает капать кровь, алая, совершенно обычного вида. Раймонд Ренольдович подставляет под палец медную чернильницу, предварительно вытряхнув из нее на стол скрепки и ластики.
— Ну как? — интересуется он, напряженно глядя Маше в глаза.
— Капельку на вкус попробовать дадите? — просит та, ехидно улыбаясь. — Зрительную галлюцинацию вызвать легко, а вот вкусовую…
Пробормотав нечто невнятное, но экспрессивное, Раймонд Ренольдович сгребает скрепки и ластики обратно в чернильницу. На пальце, из которого только что капала кровь, нет никаких повреждений. Маша мысленно ставит себе «отлично с двумя плюсами».
— Вы же и так регулярно меняете личины, — говорит она примирительным тоном. — По документам вам сейчас пятьдесят восемь лет, скоро на пенсию попросят… Какая вам разница, когда начинать новую жизнь — сейчас или через три года? Кстати, а сколько вам лет на самом деле?
— Вы же только что сказали — пятьдесят восемь, — сварливо отвечает Раймонд Ренольдович. — И на пенсию я пока что не собираюсь. Как вы сказали? Поправляй козе хвост, а в мои дела не лезь, верно?
— Я просто хотела достичь взаимопонимания, которое является основой любого плодотворного сотрудничества, — Маша сожалеюще вздыхает. — Ладно, пойду поправлять хвосты моим козам.
Она встает, кивает Раймонду Ренольдовичу, и идет к двери.
— Мне нужно подумать, — быстро говорит Раймонд Ренольдович. — Дайте мне двадцать четыре часа.
Маша останавливается, оборачивается и смотри на настенные часы.