Генерал-майор выжидательно смотрит на генерал-полковника. Тот кивает.
— У китайцев есть, — говорит генерал-майор. — «Тип-74», аналог нашего «ЛПО-50». Обучение личного состава займет два часа, там же все просто. У вьетнамцев они тоже имеются.
— С вьетнамцами вопросы решаются быстрее, — генерал-полковник негромко хлопает ладонью по столу. — Георгий Людвигович, а что вы можете посоветовать относительно действий по блокированию района?
— Можно вообще ничего не делать, потому что восставшие мертвецы не могут удаляться от места своего упокоения дальше, чем на 9 старорусских миль, — менторским тоном отвечает Флавианский. — Одна миля равняется семи верстам, что составляет чуть меньше семи с половиной километров. Таким образом, передвижения восставших ограничены радиусом в шестьдесят семь с половиной километров. Именно по этой причине мертвых невозможно собирать в большие армии.
— Поверить не могу… — генерал-полковник хмурит брови. — Видел то, что сняли с вертолета, а поверить все равно не могу…
— Магический и немагический миры сосуществуют в разных плоскостях, — Флавианский вежливо улыбается. — Вроде бы и рядом, но очень далеко друг от друга.
Верхний Сволочок, 19 февраля 2019 года, вторник, 15:30
Маша и Алексей находятся в подвальной комнате, освещаемой факелом, сделанном из палки и бумаги, который держит Алексей. Комната довольно большая, но свободного пространства здесь мало, потому что вдоль стен навалена разная рухлядь, а в одном углу ее просто до потолка. Снаружи гулко стучат в дверь.
— Когда-то тут была мастерская, — говорит Алексей, указывая левой рукой на цельносварный металлический верстак с прикрепленными к нему тисками (и верстак, и тиски покрыты ржавчиной). — А потом сюда начали сваливать всякий хлам…
Стук в дверь становится громче. Маша испуганно вздрагивает.
— Дверь крепкая, — успокаивающе говорит Алексей, — да еще и открывается наружу. Без сварочного аппарата или специнструмента ее не открыть. А я что-то сомневаюсь, чтобы жмурики умели варить и вскрывать.
— Все равно страшно, — тихо говорит Маша.
— Вентиляция здесь есть, — Алексей подносит факел к дыре под потолком, в которую сразу же втягивается пламя. — Не задохнемся.
— Не задохнемся, так помрем от жажды, — Маша горько вздыхает. — Хрен редьки не слаще.
— Здесь прохладно, суток пять мы сможем протянуть без воды, а за это время с ними разберутся, — Алексею тоже не по себе, но он старается держаться уверенно. — Не помрем!
— Не помрем, так с ума сойдем, — Маша снова вздыхает. — Не знаю, как ты, а я под эту музыку точно свихнусь. Давай будем реалистами и признаем, что положение у нас аховое, практически безвыходное.