— Леня! — женщина грозно смотрит на мужчину. — Откуда здесь водка?! Это так ты «завязал»?!
— Да так, — смущенно говорит тот, — осталась… С давних пор!
— Все! — кричит женщина. — Сил моих больше нет! Мы разводимся! Говорила же мне мама: «Не выходи за пьющего»! Да пропадите вы все пропадом, алкаши хреновы!
Она топает ногой, поворачивается и выходит.
— И где бы ты непьющего нашла?! — кричит ей вслед мужчина. — В Сволочке-то!
Громко хлопает калитка. Мужчина оборачивается к Максиму.
— Простите, что так вышло… — лепечет Максим. — Я не знал… Я убежал от этих тварей, перелез через забор, толкнул дверь — и она открылась… Я ничего не ломал, честное слово… А водку случайно нашел… Я тоже «завязал», но в таких обстоятельствах потянуло… Я переведу вам деньги, как только домой доберусь…
— Сиди тут! — хмуро говорит мужчина. — Ящик возьми, удобнее будет. Я сейчас вернусь.
Он идет к выходу.
— Не надо полицию, — канючит Максим. — Я же вам все объяснил…
— Я за закуской, — не оборачиваясь говорит мужчина. — Праздник же. Надо отметить.
Москва, 24 февраля 2019 года, вторник, 11:00
Маша сидит в комнате для допросов. Слева от нее сидит Пионтковский, напротив — следователь, пожилой сухопарый мужчина в очках с толстыми стеклами. Маша все в той же одежде — черном свитере и черных джинсах, мужчины в похожих серых костюмах, только у следователя галстук «скучный» — однотонный синий, а у Пионтковского — яркий, в стиле «турецкий огурец». Перед следователем лежит раскрытая папка с бумагами.
— Мария Сергеевна, — говорит следователь. — Вы привлекаетесь в качестве обвиняемой…
«А ведь я могла бы стать актрисой, — с тоской думает Маша, глядя на зарешеченное окно. — И все в моей жизни было бы по-другому…».
— Я протестую! — перебивает Пионтковский. — У моей клиентки есть алиби!
— Которое подтверждается всего одним человеком, коллегой Марии Сергеевны по работе, — спокойно говорит следователь. — И если принять во внимание, что руководителем канала, на котором работает свидетель, является отец Марии Сергеевны…
— Давайте не будем облеплять факты домыслами! — горячится Пионтковский. — У нас есть факт пребывания в другом месте, исключающий нахождение на месте преступления в момент его совершения! Мария Сергеевна, советую вам не подписывать постановление.
— Отсутствие подписи ничего не изменит, — следователь переводит взгляд с Пионтковского на Машу. — У нас есть видеозапись с места преступления и шапка, которую сдернула с Марии Сергеевны последняя жертва. Принадлежность шапки подтверждают найденные на ней волосы…
— Владислав Никитич! — Пионтковский строго смотрит на следователя. — Вы — опытный следователь, безусловный профессионал, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Вы же видели, насколько быстро двигался человек на записи! Как жертва могла сдернуть у него с головы шапку, если получила смертельный удар ножом в спину? — Пионтковский встает и отходит на шаг от стола. — Удар! — он резко выбрасывает вперед правую руку и тут же возвращает ее обратно. — Убийца стоит здесь! — Пионтковский тычет указательным пальцем в пол. — Подходить к жертве нет никакой необходимости. Жертва уже убита, она, то есть — он, падает. Падает вперед, прошу заметить! Иначе бы голова не оказалась в писсуаре! — Пионтковский подходит вплотную к столу и медленно опускается на колени, правая рука его при этом отведена назад и совершает беспорядочные движения. — Как мертвец может снять шапку с убийцы?