— Мама! — Светлана Витальевна ставит чашку на стол так резко, что часть ее содержимого выплескивается на скатерть. — Ну сколько можно?!
— А что я не так сказала? — деланно удивляется Наина Семеновна и начинает собирать со стола карты. — Я всегда дело говорю! Если бы твой охламон меня послушал…
— Ну пойми же — не мог он собранную кровь сразу сюда везти! — Светлана Витальевна картинно вздыхает, давая понять, как ей надоело объяснять матери очевидные вещи. — Что бы люди сказали?! Что мэр присвоил собранную кровь и хочет продать ее куда-нибудь за границу?! Кровь нужно было отвезти на станцию, это логично…
— Логично-мудично! — передразнивает Наина Семеновна, продолжая собирать карты. — Тогда и охрану нормальную нужно было обеспечить!
— Игорь распорядился отправить туда полицейский наряд…
— Чтобы они с охранником сообразили на троих!
— Ну кто же знал, что они напьются!
— Света! — Наина Семеновна закатывает глаза вверх и качает головой. — Ты что — вчера родилась? Чем еще будут заниматься три мужика нормальной ориентации ночью на станции переливания крови? Особенно с учетом того, что все начальство гудит на банкете, следовательно внезапных проверок можно не опасаться… Я не пойму — разве в его команде нет надежных людей, на которых можно положиться? А если нет, то что это за команда? В конце концов, мог бы и меня попросить!
— Ты бы согласилась ночевать на станции? — удивляется Светлана Витальевна.
— Я бы наложила охранные знаки на двери и окна! — Наина Семеновна сверкает глазами и в красном камне на ее тюрбане тоже вспыхивает искра. — Попробовал бы кто сунуться!
— Так могла бы предложить! — с упреком говорит Светлана Витальевна.
— Света, ты знаешь мои принципы! — Наина Семеновна поджимает губы так, что они становятся похожими на тонкие нити. — Я никому никогда не набиваюсь! Если нужно — попроси!
— Ну откуда Игорь мог знать! — Светлана Витальевна всплескивает руками.
— Но ты-то знаешь! — Наина Семеновна выразительно смотрит на едва заметный шрамик на указательном пальце правой руки дочери.
Светлана Витальевна нервно передергивает плечами, вспомнив, как ее, пятилетнюю сладкоежку, укусила за палец коробка, из которой она пыталась стащить шоколадную конфету. Укусила больно, до крови. Обиды на мать, старые и новые, комком подступают к горлу. Светлана Витальевна начинает рыдать, утирая слезы широкими рукавами своего халата. Наина Семеновна начинает раскладывать новый пасьянс, на дочь она даже не смотрит. Завершение пасьянса совпадает с прекращением рыданий.
— Сложилось! — удовлетворенно говорит Наина Семеновна. — Спроси на кого я гадала?