Это были записи Лексена. Его чувства, впечатления, мысли. Это был тот самый блокнот, который когда-то подарил ему он, Констан, чтобы помочь разобраться и анализировать, изучать и понимать мотивы собственных поступков, глядя на себя со стороны через эти строки. Этот альбом воспоминаний не дописан. Еще осталось около четверти блокнота. Дюмель нашел последнюю запись. На следующий день произошла их последняя встреча.
«11 мая, 1940. Я еще не сказал К., что записался добровольцем на фронт. Хотя сделал это пять дней назад. Мама который день в ужасе, плачет. Такой я ее никогда в жизни не видел. Я чувствую себя одновременно виноватым и в то же время злым, остервенелым. Чувствую себя ребенком, которого страшно отсчитали за разбитый дорогой старый сервиз. Чувствую себя на таком небывалом подъеме сил душевных и физических, что просто лопаюсь от охватывающего меня напряжения. Завтра (точнее, уже сегодня — время половина третьего ночи) вечером — отбытие. Мама наконец заснула: сидел в ее комнате рядом с ней, только сейчас пришел к себе. Думал о К. С великим нетерпением жду и боюсь завтрашнего дня. Поймет ли он меня или осудит, простит, отпустит, поверит? Страшно самому, страшно за К., страшно за маму. Страшно… Долго смотрел на свой рисунок К. Думал о нем сильнее прежнего. Перевозбудился, самоутолился, рано кончил — списал на волнение о грядущем дне. Ложусь в тревоге. Сна ни в одном глазу.»
Констан зарылся лицом в исписанные страницы блокнота, впитывая переживания своего мальчика, будто сошедшего со строк и присутствующего здесь, рядом с ним.
Где тот рисунок, который упоминает Пьер? Констан никогда его не видел, не знал о нем… Он потряс книгу, надеясь что, заложенный между страницами, рисунок выпадет на колени. Из-под корочки показался край скрученного в узкую трубочку листа. Наверно, он! Констан потянул за него и, развернув, ахнул. Лексен талантливый художник-самоучка. Дюмель был очень узнаваем. Интересно, в какое время их знакомства был нарисован портрет?
Констан прижал к груди рисунок и блокнот, судорожно соображая, что еще может унести с собой из дома Бруно. Взгляд его зацепился за валявшуюся в куче с одеждой сумку. Дюмель раскрыл ее и втиснул все альбомы и конверты с письмами, а сверху положил блокнот Лексена, не снимая с него ложной обложки и вложив между страницами карандашный рисунок. Вновь уложив оставляемые вещи в сундук и заперев его на ключ, Констан поднял с пола увесистую, плотно набитую сумку и, не оглядываясь, выбежал из квартиры.
Когда он оказался на улице и, удобнее поправив на плече ремень, опустил взгляд вниз, из-за угла завернули и направились в подъезд трое патрульных немцев, что-то громко обсуждая, перебивая друг друга. Наверно, они идут на повторный осмотр в квартиру Бруно. Но может и нет: невозможно представить иную цель их визита в жилой дом, когда в последние минуты только и думаешь о судьбе Элен… Констан прибавил шаг насколько это было возможно, чтобы его ускоренная походка со стороны не казалась сильно подозрительной и его не остановили.