В Пицунду мы прибыли за сорок минут до встречи. Быстро перекусили в первом попавшемся кафе, бутербродами с колбасой. Запили их томатным соком и поехали искать скульптуру «Ныряльщики». По словам Ашота она располагалась рядом с центральным пляжем города. Смешливые девчонки-школьницы подсказали дорогу, и через десять минут, без пяти четыре, оставив друзей в машине, мы подходили к аркам с дельфинами и летящими вниз головами вперед, абсолютно обнаженными мужчиной и женщиной.
— Интересное решение, — хмыкнул я, обозревая монумент. — И как наши ханжи обнаженку пропустили? Это ведь, по их мнению, сплошной разврат, присущий загнивающему Западу, а не высокоморальным строителям коммунизма. У нашей молодежи ведь секса нет. Они не женятся, а создают прочные семейные ячейки, не шпилятся, а творчески работают над увеличением поголовья подрастающего поколения во благо Родины.
— Вот поэтому памятник в шестьдесят девятом долго не открывали, да, — хихикнул Ашот. — Говорят, сочли сильно распутным, не отвечающим образу советских людей.
— А ты откуда это знаешь? — я с подозрением посмотрел на товарища. — Отдыхал здесь?
— Ага, — кивнул Ашот. — Ещё в семидесятых, когда пионером был. Вместе с родителями.
— Понятно, — я увидел знакомую фигуру в черном, и развернулся к ней. — А вот и Абрек.
— Здравствуйте дорогие, — подходящий кавказец изобразил радушную улыбку, больше похожую на кровожадный оскал. Такие разбойничьи рожи, заросшие до скул курчавой черной бородищей, всегда смотрятся устрашающе. Даже когда пытаются выразить добродушие и дружелюбие.
Абрек, сияя белоснежными зубами, широко раскинул руки, но обниматься с нами не стал и ограничился рукопожатиями. Черная футболка «Пума» с короткими рукавами, подчеркивала рельефные сухие бицепсы, перевитые толстыми венозными жилами, и красиво облегала подкачанную плечистую фигуру. Такого же цвета джинсы и легкие угольные с темно-серым отливом туфли гармонично завершали облик гангстера. Он смотрелся, как кавказский бандит из девяностых, каким-то невероятным образом перенесенный в теплые, ламповые восьмидесятые. Можно сказать, опередил своё время.
— Гиде ваша машина? — спросил кавказец.
— Тут недалеко стоит, — Ашот указал взглядом на примостившуюся у бордюра «пятерку».
— Харашо, — осклабился бандит. — Тенгиз вас недавно вспоминал, да. Особенно Мышу. Поговорить хотел. А тут вы сами приехалы. Хорошый звэр сам на ловца бэжит. Так у вас говориат, да? Садитэсь в машину, я сейчас подскачу, буду показывать дорогу. Абхаз вас ждёт. С нэтэрпением.